Страница 24 из 138
— Дворянин, — кивнул начальник писцу и тот быстро застрочил в книге. — Поколения четыре, не из самых знатных, королей в роду нет. Действительно, странствующий рыцарь недавнего посвящения. Достаньте всё из карманов, будьте добры.
Дик бросил на стол два яблока, кусок черствого хлеба, пару мелких монет и суконку для полировки меча. Отстегнул с пояса кожаную фляжку с водой, вернее, почти пустую. Как только карманы опустели, гвардейцы крепко взяли задержанного за локти с двух сторон. Начальник поднял инструмент, похожий на маленькую подзорную трубу, и направил на Дика.
— Закройте глаза.
Подчиняться такому приказу не раздумывая, было не в характере Дика. К тому же любопытно, что это за штука. Из трубки после тихого щелчка вылетел широкий луч, ослепительный, как близкая молния. Дик хотел инстинктивно заслонить глаза рукой, но не мог, стражники держали его крепко. Он впервые в жизни почувствовал, что значит быть пленником чужой силы.
— Стойте спокойно, — недовольно заметил начальник. — Я всего лишь смотрю, ничего ли вы не утаили из ценных или опасных вещей, и есть ли особые приметы: крупные родинки или шрамы. Луч проходит тело насквозь и высвечивает только всё лишнее, в светящейся пустоте.
Начальник продиктовал своему помощнику описание задержанного. Рост, цвет глаз и волос, возраст, и велел записать в особые приметы, что на плечах и груди есть свежие шрамы от когтей дракона, их следы трудно спутать.
— Где вас задержали и за что?
— Не заметил названия улицы, города не знаю, — ответил Дик.
— Арестован за выход на улицу после захода солнца, — ответил за Дика начальник патруля. — Сопротивления не оказывал.
— Что заставило вас, рыцарь, нарушить прямой запрет магистрата и выйти на улицу в столь неурочный час?
— Неведение. Прибыл в Келлбор сегодня, незадолго до заката и… ничего не знал о запрете.
— В это трудно поверить, рыцарь, — сокрушенно покачал головой полицейский.
— Могу поклясться на мече, — улыбнулся Дик, считая, что всё легко уладилось.
— Это доказательство приберегите для суда, оно вам весьма понадобится, — посоветовал полицейский начальник. — А пока вынужден арестовать вас. Суда будете дожидаться в камере. Это недолго, около недели. И обдумайте хорошенько свое поведение и доказательства своей невиновности. Вы хотя бы понимаете, что вам грозит до четырех лет каторги?
— Что? — Дик и раньше удивлялся похоронному настроению полицейского и приписывал его усталости от целого дня предварительных допросов и разбора жалоб. Но теперь его удивление наконец заметил сам полицейский.
— Вы не слышали постановления магистрата, — сообразил он. — Видите ли, в Келлборе народные волнения и активными зачинщиками являются именно молодые мужчины от десяти до тридцати лет. Чтобы обеспечить безопасность города, теперь запрещено выходить на улицу после захода солнца без самой уважительной причины, вроде жизни и смерти. И даже она должна быть подтверждена словом не менее двух свидетелей. Нарушающие запрет, считаются вне закона и должны быть немедленно арестованы. А самое мягкое наказание виновным в измене против города и народа — каторга. Тем более, сейчас в силе закон военного времени.
— Разве Келлбор ведет войну? — ещё больше удивился Дик. — Не заметил у ваших стен ни одной осаждающей армии, и вход в город свободный…
— Мы участвуем в Восточной войне по договору…
— Благодарю! — перебил Дик. — Ясно. Но, подскажите, откуда я мог знать о ваших мерах предосторожности против мятежников?
Начальник полицейского участка вздохнул:
— Вы правы, пока ваше преступление, если вы говорите правду, лишь в том, что вы оказались в неположенном месте в неположенное время да ещё и вооружены. Рыцарь — это всегда воин, и у нас есть опасения, что вы — воин вражеской армии.
— Мой меч принадлежит только Братству Дороги!
— Разумеется. Это и опасно для Келлбора. Кроме того, кто поручится, что, не примкнув к восстанию до сих пор, вы не присоединитесь к нему, как только мы освободим вас? Так что, на снисхождение к чужакам не слишком рассчитывайте.
— Значит, по вашему закону, — медленно проговорил Дик, словно запоминая урок, — вполне возможно отправить на каторгу того, чья невиновность доказана? Только потому, что он может в будущем совершить что-то противозаконное?
— Если речь идет о предотвращении преступления, это всегда благое дело, — назидательно ответил полицейский и счел разъяснения законченными. — Следующий! — и махнул рукой на Дика: — Уведите. Второй этаж, камера для "всех прочих"…