Страница 113 из 138
Дик подумал, что кормилица тоже пела ему колыбельную, не понимая всех слов. А когда он спрашивал, что это значит, она неизменно отвечала: "Если немедленно не заснешь, кого-то съест дракон! Другого смысла тут нет!" Он смеялся и махал рукой: "Дальше!", — а через много лет узнал, что песня действительно была про дракона, который уносит маленьких деток. Матери плачут, их слезы собираются в реку, которая течет далеко-далеко-далеко до самого моря. И поэтому море соленое. Но, не зная слов, песня казалась красивой и доброй.
Митрон подхватил припев, теперь два голоса поднимались над степью к небу, как дым от костра и рассеивались меж звезд. Крон отложил в сторону ветку и взял гитару. Петь для них было так же обычно, как готовить еду, разговаривать, ехать из города в город. Они, наверно, не понимали, почему люди готовы заплатить золотом, чтобы слушать их песни. Не понимали, что так говорить голосом самого сердца умеют не все.
Марик вернулся с охапкой хвороста, как раз когда закончилась песня, его сестричка догрызла конфету, и закипел чай. Но безмолвие в степи длилась недолго. Жалобно закричала какая-то птица.
— Зрители требуют "бис", — пошутил Дик.
— Сейчас время слушать историю, — возразила Рагонда. — А потом опять петь. Не то я засну!
— Что ты хочешь слушать сегодня? — спросила Ларта.
— Про Пакколя! — не задумываясь попросила малышка, протянув ручку и убедившись, что любимец сидит в траве рядом и никуда не сбежал.
— Нет, — возразил Марик. — Сегодня должен выбирать гость.
— Ничего ведь не знаю, мне всё равно. То есть, всё одинаково интересно, — уточнил Дик, чтобы не обидеть рассказчиков.
— Марик, ты у нас — герой дня, выбирай, — сказал Митрон.
— Тем более, он давно выбрал и крутит всем головы, как на площади, — усмехнулся Крон, ломая ветку и бросая в огонь. — Ну, что ты хочешь?
— Про Огненный круг. Я обещал Дику.
— Ты не знаешь истории о том, как Тореллинг остановил войну между огнем и лесом? — удивилась Илона.
— Никогда не слышал, — честно ответил Дик. — Разве была такая война?
— Могла быть, если бы не… Так, не будем забегать вперед. Крон, рассказывай!
— Первую свою неслучайную просьбу о помощи Дик получил ровно через месяц, считая с того дня, как Три принцессы вручили ему Тореллинг. И просьба эта пришла, как ни странно, из леса, — таинственно начал Крон, глядя в темноту, видя там все события так же ясно, словно они были рядом. — Дик сидел у костра, в лесу, разогревая свой ужин… как мы сейчас. И на дерево перед ним, на самую нижнюю ветку опустилась маленькая птичка с белым пятнышком на груди…
"Да уж, в лесу всюду глаза и уши, — думал Дик, слушая историю о самом себе. — Судя по всему, не только в лесу! Скалы в королевстве Тора описаны точно, значит торелинги сами рассказывали. В том, что пока добирался до короля, за мной следили, в этом не сомневаюсь, но мы же говорили наедине! И с Келлерлисой — тоже. Вот о том, что стражник на границе леса меня не пускал, они же не знают. Значит, он сам не сказал, постеснялся! А Тор?.. Может, они с государем леса болтали об этом, заключая перемирие? Но ведь Крон говорит всё слово в слово, как в зале, даже смотрит в огонь точно так же! Вот почему Марик знал, что меня обозвали "кометой". Честное слово, хочется снова прыгнуть в огонь, только чтобы не видеть, как все они восторженно слушают! Главное, верят, будто действительно сам знал, что делал, и думал, что сказать Тору!
"Тореллинг — залог союза стихий! Его жар — это язычки Огненного круга, его холод — серебряная луна…" А красиво звучит, если со стороны послушать! Спаси и помоги Боже, как мне людям в глаза смотреть, когда снова поднимется солнце? Крон говорит, и вижу всё, как тогда… неужели и они тоже?[7]
Малышка ахнула, когда Дик в истории шагнул в Огненный круг, и покрепче прижалась к Ларте. Глаза Рагонды широко раскрылись, в них отражалось пламя. И настоящий Дик вздрогнул, чувствуя, что снова проваливается сквозь землю. "Во всех смыслах", — как говорил Крон. Он видел перед глазами стену пламени, точно такого же, как в Огненном круге и не мог дождаться конца истории… и не хотел, чтобы она закончилась.
Вот и Келлерлиса сидит печально в своем саду и роняет слезы, на потускневшее лезвие, зная, что Дика нет больше среди живых. А он появляется в проеме стены, снисходительно говоря "крестной": "Не плачь. Ты не знала".
"Знала", — эхом отвечает она, не щадя себя. И меч снова обретает живой серебряный блеск, и они пьют чай на веранде… — "в точности, как мы сейчас", — и считают будущих драконов…