Страница 117 из 132
– Но почему он… – начал было Ханаваро, но я оборвал его на полуслове.
– Я расскажу всё по порядку, по-другому не выйдет. По-другому просто не осилю, – брат качнул головой, обещая молчать. Я не хотел сбиваться с мысли, не желал отвлекаться. Нет, не сейчас, не теперь! Я не мог упустить ни одной детали. Хан всё поймёт, когда я закончу. – Мастер представил всё так, словно именно он спас мою жизнь. Обнаружил истекавшего кровью в снегах ребенка и отнёс к людям. Разумеется, к ним. К синоби он отправить меня не мог. Последним, что я запомнил, были его синие глаза, смотревшие с сочувствием. Проклятье! Он превосходно притворялся тем, кто заменил мне отца, брата и товарища. – Я осёкся. Меня испугал собственный тон, тон обманутого, преданного мальчишки. – Помню, как очнулся в человеческом доме, маленьком, как конура, пропахшем тюленьим жиром и травами, грязном, полном едкого дыма. Люди обработали рану, закутали в одеяло из шкур, шептали надо мной какие-то странные молитвы, обращались к духам гор за помощью. А я точно горел в огне, кожа пылала и словно плавилась. Я метался и ничего не соображал, не понимал, где нахожусь, не помнил, что случилось. Когда голова прояснилась и я окончательно проснулся, мастер был рядом. Бледный, синеглазый, с тёмными волосами, совсем, как отец, только моложе. На подбородке и щеках – шрамы. Он никогда их не скрывал, хотя синоби не должны походить на солдат. Я сказал, что хочу вернуться домой, что отец, сестра и брат ждут, что я должен был привести помощь, но почему-то оказался здесь, и теперь они гневаются. Я пытался встать и лепетал, что не могу оставаться здесь ни минуты, что меня ищут, что сестра голову мне оторвёт. Я не обращал на мастера никакого внимания, говорил сам с собой. Я ещё не умел передавать мысленные сообщения, не мог связаться с родственниками. Но чувствовал: никто меня не заберёт, ни Намико, ни Тори, ни отец не придут, не уведут домой из этого странного места, не успокоят. Осознание этого пришло очень быстро, и я начал плакать, а мастер просто наблюдал. Подумать только! Едва-едва смыв с рук кровь моих родственников, он пришел посмотреть на то, как я корчусь от рыданий. Я плакал, но всё же ещё не до конца понимал, что теперь со мной будет, хотя и не мог отгородиться от чувства всепоглощающего одиночества. Он меня не успокаивал и не утешал. Сказал, что мои близкие мертвы, без утайки, не пытаясь смягчить удар. Мастер сказал, что хочет помочь, что теперь, когда я остался совсем один, мне необходим защитник и опекун, ведь однажды я возглавлю Альянс. Он… сказал, что был другом моего отца и прибыл с Острова Туманов лишь для того, чтобы позаботиться обо мне. Мастер заявил, что мне никак нельзя возвращаться в общину, что после смерти отца началась анархия, грызня за пост главнокомандующего. Сказал, что свои же, синоби, среди которых я вырос, расправились с моей семьёй. Убеждал, что я никому не могу верить, что мне нужно спрятаться, пока убийцы не пришли за мной. Я же был и без того до смерти напуган, кричал и зажимал руками уши, не хотел слушать, не понимал, не мог поверить. Я не представлял себе жизни вне Альянса, вне родительского дома. Я вырос в тех горах и никогда прежде не покидал знакомых мест, родных ущелий. Новый мир и моя теперешняя уязвимость пугали. Я не мог вразумить, как это, куда-то уехать без тебя. Мы же почти не расставались! У нас была одна комната на двоих, общие книги, оружие и игрушки. Мы болтали до поздней ночи, до тех пор, пока сестра не приходила отчитывать нас, вместе учились и тренировались. Я только хотел задать вопрос, а у тебя уже имелся ответ. Ты был частью меня, и я не мог взять в толк, как я буду жить без тебя. Я всё спрашивал: «Где Хан? А как же Хан? Его же не оставят в общине, правда?» И тогда мастер сообщил, что и тебя нет в живых. Нет уж! Даже мысль об этом казалась нелепой. Я твердил, как заведённый, что это неправда. А ведь ему только это и было нужно! Уже тогда я тебя подвёл!
– Послушай, Тоширо… ты не виноват… ты не мог знать… – осторожно начал Хан, но я предупреждающе поднял руку, и он умолк.
– Он обещал узнать о тебе, обещал привести тебя ко мне, и я ждал. Обычно терпением я не отличаюсь, но тогда не роптал. Ел, что дают, засыпал, когда скажут, не брыкался, когда чужие люди делали перевязки. Я не кричал и не жаловался, прятал слёзы. Наблюдал за тем, как снег кружится за окном, как короткий день сменяется ночью, вздрагивал от каждого шороха, всё думал, когда же откроется дверь и я тебя увижу. Я верил в это и тогда, когда мастер пришёл один, я надеялся даже тогда, когда узнал: тебя забрали в Сенши. Мне казалась абсурдной сама мысль о том, что ты непреодолимо, невозможно далеко, а у меня больше нет дома, нет друзей, только враги.
Хан сжал кулаки и побелел от ярости. Я чувствовал, он вот-вот лопнет от желания высказаться, но сдерживается, как может. Он уже принялся обвинять себя в случившемся с нашей семьёй.
– Тогда-то мастер и вызвался забрать меня на Остров Туманов. Туда, где по его словам я буду в безопасности, туда, где до меня не доберутся. Он сказал, что я должен бороться, что я стану сильным, что он вырастит из меня могучего воина. А после я вернусь и отомщу за семью, восстановлю Альянс и вызволю тебя из плена. И я захотел отомстить, был на всё согласен, кипел от злости, когда вспоминал о часах, проведённых без сна в ожидании прихода отца, в ожидании твоего возвращения. Мальчик, который просил отвести его домой, который надеялся, что папа или сестра его заберут, который надеялся, что всё вернётся на круги своя, умер в том доме от ран. Я вышел на свет обновлённым, с сухими глазами и сердцем, полным злости и горечи. Я готов был ненавидеть всех и вся. Я должен был стать послушным орудием в руках мастера. Он увозил меня всё дальше и дальше от родных мест. Я смотрел на бушующие волны, на отдалявшийся родной берег, но не чувствовал страха. Только хотел поскорее вернуться назад, вернуться сильным, достойным гордости близких. Я думал, что каждый новый день, проведённый на холодном, забытом всеми богами клочке суши в океане, лишь приближает меня к цели. Думал, что любая, даже самая тяжелая тренировка – новая ступень к возвращению. Я знал: никакая нагрузка не может меня убить. Нет, я выживу в любом случае и встречусь с тобой, Хан! А потом мы вместе восстановим справедливость. Я позволил мастеру себя использовать.