Страница 116 из 132
– Остановись, Тоширо! – потребовал брат. Его строгий тон заставил меня притормозить и обернуться. Сердце билось в груди обезумевшей птицей. Я хотел, чтобы он меня остановил, но малодушно боялся того, что за этим последует. Я боялся увидеть ярость в его глазах, но ещё сильнее страшился разочарования. Старался избежать долгого и непростого разговора, его вопросов, не желал выворачивать наизнанку (даже перед родным братом) душу, не хотел признаваться в постыдных поступках. Да что там! В преступлениях! Я боялся заметить огни ненависти в его глазах. А может, ненависть я стерпел бы, а вот презрения точно не вынес.
Хан так и остался стоять у рабочего стола. Он выглядел потрясённым. Что же я наделал?! Вывалил на него всю эту мерзость, не подготовил… И вот я уже испугался не за себя – за него, за самого близкого для меня человека.
– Сядь, Тоширо! Мы разберёмся с этим, мы решим, как лучше поступить. Только мне нужно подумать…
Теперь меня бросило в холод. Разве он не счел меня предателем? Неужели, и правда, думал, что я невинная жертва жестокого мастера? Вот глупец! Наивный, добрый глупец! Или же он собирался использовать мою связь с мастером в своих целях? Использовал же он Нитирэна… Проклятье! Я совсем не знал родного брата! А он не знал меня, в этом-то и вся беда!
Я сидел словно на иголках. Молчание Ханаваро казалось совершенно невыносимым, он закрыл от меня разум, но я чувствовал его боль. Она то накатывала на меня волнами, то отступала. Я кожей ощущал: брат измучен, потрясён, сбит с толку. И всё же он старался оправдать меня. Наверное, это самое страшное!
– Хан, знаю… я должен был сразу рассказать…
– Да, должен был, – он избегал моего взгляда, спрятал дрожащие руки за спину. – Но теперь ничего не изменишь. И не исправишь. Придётся двигаться дальше. Мы придумаем, как поступить.
– Говорю же, я уеду из столицы сегодня же. Сейчас же! Буду держаться от тебя подальше, перестану выходить на связь. Я не хочу, чтобы он добрался до тебя с моей помощью! Не хочу, чтобы он добрался до тебя!
– Что ты можешь сказать о его планах? Как много ты знаешь? Если ты был его учеником…
«Вот, значит, что ему от меня нужно! Информация и только! Поделом тебе, Тоширо! Но больно… Всё же больно…»
– Если нужны сведения, то ты их получишь! – процедил я, и брат вздрогнул. – Можешь допрашивать! Можешь пригласить Осами, пусть покопается в моей голове, вдруг что-то утаю.
– Я вовсе не хотел… – прошептал он.
– Оскорбить меня? – рычал я, усугубляя его страдания и свои собственные. – Чего уж там! Имеешь право! Что взять с предателя?
– Я вовсе не считаю…
– Не считаешь меня предателем? Тогда ты полный идиот! Идиот, который ничего не знает! Но я это исправлю. Вот тебе моя история без утайки. Никакой лжи! Больше не будет отговорок. Выслушай до конца, а потом решишь: отпустить меня и забыть о существовании братца-предателя или лучше прикончить на месте. Сразу скажу: я бы на твоём месте выбрал последнее.
– Тоширо… Не руби с плеча! Нужно успокоиться и подумать…
– Нет, выслушай меня, Хан! Пока есть время! Рассказ будет долгим. История эта не из приятных.
Он кивнул с мрачным видом, уступил мне. Мы снова заняли места за рабочим столом и близко придвинулись друг к другу, точно бы обсуждали вопросы государственной важности.
«С чего же начать? С рассказа о нашей жизни в Альянсе, о близких? Стоит ли вообще упоминать об этом? Нет, время уже прошло. Начну с той самой ночи, так будет лучше. Правильнее. Логичнее».
– Убийцы пришли ночью. Мастер провёл своих слуг через горные перевалы. Ранней весной снег ещё не сошёл. Полярный день ещё не начался, поэтому рано стемнело. Они воспользовались тьмой и плохой погодой, подошли ближе. Мы заметили вторжение чужаков слишком поздно. Не знаю, сколько их было. Тогда мне казалось, что они всё прибывали и прибывали, возникали буквально из воздуха или вырастали из-под снега. Помню, как сестра растолкала нас и вытащила из постелей. Отец велел живо одеваться и бежать по потайным проходам к другим домам Альянса, просить о помощи. Он подавал сигналы, но ночью была метель. Отец никак не мог связаться даже с караульными. Не знаю, на что он надеялся. Отец прекрасно понимал: мы не доберёмся до нужного места, а если и дойдём, то помощь всё равно придёт слишком поздно. Отцу, сестре, её супругу и брату не справиться с целым полчищем солдат. Они даже не думали скрываться, они остались защищать дом. Может быть, хотели отвлечь внимание мастера от нас, хотели выиграть хоть каплю времени? Для нас… Для тебя… В этой истории много белых пятен. Знал ли отец об истинной цели нападения? Знал ли он о существовании мастера, о его связи с нашей семьёй? Теперь уже никто не разберёт. Мне кажется, отец знал больше нашего и старался сохранить нас для чего-то большего. Сестра снарядила нас в дорогу и вывела из дома через запасной выход. Помню, как она натянула капюшоны на наши головы и повелела бежать со всех ног. Она тогда сказала, что рассчитывает на нас. Конечно же, Намико знала, что умрёт, и понимала, кто виноват в её смерти и в гибели её сыновей. Потом я узнал, что она пыталась спрятать мальчишек, но не помогло. Их растерзали…
Дорога слилась в чёрно-белое пятно. Ты бросился в одну сторону, я – в другую. Я трясся от холода и страха, ноги одеревенели и не слушались. Я вёл себя, как слабак и слюнтяй, я был неосторожен. Может быть, поэтому меня быстро обнаружили. Помню, как бежал в темноте, как оглядывался и чувствовал себя потерянным. Я паниковал. Они настигли меня. Тёмные фигуры. Мне нечего было им противопоставить. Я не смог спрятаться и не сумел убежать. Меня ранили и оставили умирать на снегу. Раньше я считал: они решили, что одной ножевой раны будет вполне достаточно для бесполезного мальчишки, потому-то не стали рвать меня на куски. Я ещё не знал о том, что изгнанники сделали с племянниками, с малышами, которые едва-едва научились ходить, с детьми, которые никому не сделали зла. Мир построен на жестокости, Хан! Это мастер приказал меня оставить, я был нужен живым. Я был связующим звеном между ним и тобой. Он упустил тебя и поэтому не дал мне погибнуть.