Прививка от любви

Неприятности начались даже раньше, чем я ожидала. Выйдя следующим утром из палатки, я сразу почувствовала, что настроение в лагере изменилось. И связано это именно со мной. Возившийся с оружием недалеко от нашей с Альмой палатки Ян при виде меня как-то странно посмотрел, быстро встал и отошёл к Даниэлу. Тот обернулся, тоже смерил меня пристальным взглядом, и они обменялись тихими репликами. И у Даниэла также было под рукой оружие, отметила я.

– Завтрак готов? – следом за мной из палатки появилась Альма. Тоже заметила взгляды и напряжённое молчание и недоумённо подняла брови: – Что?

– Знаете, госпожа Свеннисен… – Даниэл заговорил немного неуверенно, словно ему было неловко. – Нам нужно с вами поговорить. С вами и вашим братом.

– Так позовите его, – Альма пожала плечами. – И, я надеюсь, разговор не затянется, потому что я хочу есть.

Ян тут же нырнул в палатку, которую делил с охраной Фредерик. Когда они через минуту вышли, остальные обитатели лагеря тоже подтянулись к нам. Вид у всех был мрачный, и я чувствовала, как по загривку бегут мурашки. Словно там, в предчувствии неминуемой стычки, поднималась дыбом невидимая шерсть.

– Что случилось? – Фредерик на ходу натягивал на себя свитер-водолазку. Вместо ответа Даниэл вытащил ещё один планшет – на нём парни иногда во что-то играли, но для записей и наблюдений он не использовался – раскрыл его и вывел что-то на экран:

– Взгляни, босс.

Фредерик взглянул. Я подошла поближе. Калум и Рейно, оказавшиеся рядом, спешно посторонились, явно желая сохранить дистанцию.

На снимке была я. Несмотря на нечёткость изображения, и то, что лица не было видно, сомнений не возникало. Камера поймала момент, когда я снимала футболку, переодеваясь перед сном. Поднятые руки тянули ткань вверх, обнажая большую часть тела. Даниэл обвёл пальцем часть снимка, и участок послушно увеличился. Стал виден крохотный рисунок на коже, на боку почти под мышкой. Бегущий пёс с зажатой в пасти стрелой.

Твою ж мать.

Символ Ордена Стрелков был отлично известен за пределами Башни. Я знала, что из-за этого даже когда-то обсуждался вопрос, не сменить ли его, но потом решили оставить всё как есть. Собака – символ верности, стрела – понятно чего… Тело каждого из Стрелков метили подобным образом, и не просто татуировкой – под кожу вводили микрочип, чтобы иметь возможность отследить каждого и при необходимости опознать останки своих в любой ситуации. И для устрашения неплохо. Вы сумели прикончить своего врага? А видите у него «собачью» татуировку? Так не радуйтесь, ваша победа ненадолго.

Сбегая из Башни, я от своего чипа избавилась, чтобы меня не смогли по нему найти. Но заморачиваться сведением самой татуировки не стала.

В лагере повисла тишина. Нарушил её Фредерик.

– Вы подсунули камеру в палатку моей сестры? – ровным голосом спросил он.

Ответом ему было молчание – то самое, которое служит знаком согласия.

– Чья была эта замечательная идея – Матея?

Даниэл поморщился, но кивнул.

– Даниэл, это последний раз, когда вы берёте его с собой. Или это последний раз, когда мы с вами сотрудничаем.

– Босс… – Даниэл поднял руку. – Речь сейчас не о Матее. Не сомневайся, он своё получит. Но речь сейчас о ней.

Он ткнул в меня пальцем. И все снова посмотрели на меня.

– А что с ней? – спросила Альма.

– А то, что она – Стрелок. Это их знак, если вы не знали.

– И что? – Альма пожала плечами. – Татуировку может себе сделать кто угодно.

– Госпожа Свеннисен… – Даниэл вздохнул, кажется, с трудом удержавшись, чтоб не закатить глаза. – Кто будет делать себе такую татуировку? Даже если найдётся сумасшедший – знаете, что Стрелки с ним сделают, если узнают? Никто не захочет рисковать.

На самом деле ничего бы Стрелки не сделали – татуировка сама по себе ничего не значит, не настолько мы преисполнены сознания собственной важности. Но я промолчала – не читать же им лекцию об обычаях Ордена, в самом деле.

Фредерик посмотрел на меня. Потом снова перевёл взгляд на Даниэла. По его лицу ничего нельзя было прочесть.

– Ну, предположим даже, что она Стрелок, – всё тем же ровным тоном произнёс он. – Дальше что?

– А то, что мы не хотим продолжать поход с ней.

Остальные закивали, соглашаясь со словами Даниэла.

– Мы не хотим, чтобы она кого-нибудь из нас убила, – добавил Калум.

– До сих пор, однако ж, не убила, – заметил Фредерик.

– И долго это будет продолжаться? – Калум сплюнул. – Я готов рисковать своей шкурой, но в разумных пределах. Никто не водит с собой каттуса на собачьем поводке. Никто не хочет быть рядом со Стрелком.

– И что вы предлагаете?

– Пусть уходит. Катится на все четыре стороны.

– Одна? Под открытым небом, когда до города не менее двух суток пути, и это если идти через горы?

– Она ж Стрелок, – Даниэл пожал плечами.

– И что? Это не значит, что она бессмертна и неуязвима.

– Начальник, ты лучше не её, ты лучше себя пожалей. Когда она перережет тебе, спящему, глотку, будет поздно.

– Постойте, – вновь вмешалась Альма. – Вы что, собираетесь выгнать человека, женщину, даже толком не разобравшись? В конце концов, это может быть не татуировка, а просто рисунок, или ещё что-то в этом роде. Не нужно быть сумасшедшей, чтобы носить такое, на хэллоуинских карнавалах Стрелками нередко одеваются, сама видела.

– Ну, если это не то, что мы думаем, пусть покажет бок. Тогда и решим, – заявил Даниэл, и все снова посмотрели на меня.