Страница 63 из 123
Кеха Шакал, вор в законе, «чёрный князь», «король зла», облачённый как в тёмные мантии в эти черновские эпитеты, с самого рождения не имел никаких шансов на просветление. Спецшкола, детдом, приют, да о чём речь, если его после рождения бросили зимой в мешке возле мусорного бака! Он, как никто другой, имел право на ненависть к этому миру, ему все были изначально должны. Но Феликс теплит в нём неугасимую искру, которая по законам драматургии должна стать пожаром. Мысль об отце преследует его героя всю жизнь. Понятно, почему не о матери, ведь отца и могло не быть рядом при его рождении.
Сколько мнений я выслушал о праве писателя говорить на своих страницах о бесчисленных сферах жизни. Имеет ли право режиссёр снимать фильм о войне, если он не воевал? Но, надо быть бесстрастным очевидцем, чтобы искренне поведать читателю о настоящем устройстве описываемых ниш. Иван Иванович критикует Ивана Петровича, потому, что один— шарлатан, выдумавший ересь, а другой— его обличитель, живущий в этой ереси. А Сидор Несторович презирает их обоих, за то, что они снобы, и не нюхали пороху. В немногих областях нашей жизни есть люди, чьё мнение является почти единственным, потому что человек сам стал создателем этой области, и является в ней полноправным хозяином.
Феликс от рождения имел право говорить о том, о чём говорил. Он не создавал этого мира, но он был сам его пороком, его побочным эффектом, и был его детищем, хотя и впоследствии покинул свою мрачную отчизну.
Всю его юность я вижу как одну мрачную картину, состоящую из двух – трёх цветов, но цвета эти – кровь, небо и земля, и правдоподобны донельзя.
Шпана, братва, стрелки, грев, чайсахарсигареты, жир, вытянутый из собачьего кишечника, чтобы «пацаны подлечились от тубика», мешки с коноплёй, «химка» в «торпедах». Встречи на стадионе, разбитые носы и снова «котёл», чай и сигареты.
Феликсу доставалось. Этот мир, видя в нём чужака, с самого начала возненавидел его, но надо отдать должное Феликсу, он не вынес из прошлого ни одной злой мысли. Его душа была не в состоянии носить груз тягостных воспоминаний. Он смиренно принимал свою судьбу.
Начало девяностых для страны ознаменовалось ужасными событиями. Посёлок городского типа «Кротовина» был единственным в республике, где было всё. В голодные годы, когда нечего было есть, а шарлатаны отбирали последние деньги у пенсионеров, в Кротовине была даже гречка, в магазинах продавались даже бальные платья. Кротовину называли «жирным посёлком». Туда ехали все, от мала до велика, норовя за деньги, или без таковых, «урвать кусок пожирнее».
Криминальная группировка ПГТ «Кротовина» начинает активное сопротивление «чужакам». Их «прессуют» на выездных трассах, отбирая закупленные товары, их не впускают на территорию, переворачивая транспортные средства. Кротовинская братва приобретает репутацию агрессора.
В 91 – ом году были убиты двое уроженцев села «Красный Яр» северочуйского района, Амир Тунгусов и Иван Пернов. Их мотоцикл «Ява», на котором они приехали за продуктами, был найден в лесополосе. Владелец транспортного средства был установлен по номеру на карбюраторе. Позже из костровища извлекаются обгоревшие останки. Потерпевшие были опознаны по зубам.
Чуть позже ситуация в Кротовине привлекает внимание криминальных авторитетов города.
В столице республики тогда существовала многогранная и противоречивая преступная среда. Группировки формируются по географическим признакам. В районах города происходят массовые бойни с многочисленными жертвами. Передел влияния криминальных сообществ порождает множество смертей. В стычках ежедневно гибнут молодые люди. Каждая группировка регламентирует свои «понятия», так или иначе отличающиеся от сложившегося за многие годы «чёрного хода». Это выгодно подсвечивает воровское движение, за несколько десятков лет не изменившее своим принципам.
Осенью 92 года в Кротовину приезжают пять жигулей, девять Нив, один УАЗ, и несчётное количество мотоциклов. Весь этот транспорт был под завязку набит представителями криминала. Враждующие друг с другом группировки города, теперь на короткое время объединяются, чтобы решить «кротовский» вопрос».
В Кротовине был кинут клич, что те, кто считают себя порядочными пацанами, должны приехать на стрелу. Феликс и его сверстники из-за малолетнего возраста остались в стороне. В неверном свете луны мы видим, как Пиджак крестится, и, сняв свои неизменные очки, произносит: Ом мани Бадмэхум.
В трёх километрах от свалки на большой поляне состоялась эта грандиозная «стрела». Двести пятьдесят человек с обеих сторон присутствовали на ней. Птицы далеко облетали это невиданное сборище, нервная энергия, казалось, прорезала небо. Любое неосторожное слово могло привести к трагедии. Только невероятными усилиями авторитетов был достигнут консенсус. Во всеуслышание был зачитан список районов, беспрепятственно допускаемых в Кротовину, так же были объявлены опальные «чертовские» районы, не «уделяющие в котёл», было решено «ронять» приезжающих оттуда.