Страница 24 из 123
Как долго наступает ночь в этих северных широтах. Я помню её приход в другой части земли. Как будто кто-то закрывает глаза. Только что было светло, а через пятнадцать секунд уже всеобъемлющая тьма копотью оседает на глазном дне, укутывая сетчатку своими непрозрачными хлопьями.
Сегодня должно всё решиться. Останемся ли мы дальше под этим небом, или уйдём в его бесконечный туман. Скалы, скалы, кругом одни скалы, серые исполины, смеющиеся над жалкими людьми, посмевшими нарушить их покой. По их полированной поверхности, века напролёт как змеи ползут полуживые кустарники. Они даже не горят, когда их поджигают, они как будто сделаны из металлической проволоки. Они в заговоре против всего живого, они созданы для одной цели,—хватать за ноги, путаться в одежде, чтобы свалить, сбросить вниз любого, кто ступит на священные и вечные камни.
Я, осторожно, чтобы не потревожить монолитный сон скал, свешиваюсь и вглядываюсь в темноту. Хоть там и тишина, я слышу песню металла. Лёгкий свист, тончайшее вибрато поднимается со дна ущелья. Металл поёт, когда он в состоянии покоя. К утру его симфония достигнет своего предела, железное тутти не смогут выдержать ни одни уши. Но сейчас – почти тишина.
Я поднимаю голову от груди, встаю на стуле и закрываю балконные створки. Я ухожу с балкона в квартиру и из секретера достаю тетрадь и замираю во внутреннем молчании. Когда-то была вот такая же ночь. Тишина невыносимо орала, она пела, надрывая свои внутренности безмолвным грохотом. Были скалы, было время, свёрнутое в спираль. Сотни тысяч копыт, едва сдерживаемых в невероятном напряжении, тысячи ртов, глотающих кровавый ком крика, который высвободится и пройдёт в сырой воздух, не чувствуя преграды.
Я зажигаю огонь, расталкивающий на метр вокруг меня темноту, и чувствую, как она глазами волков смотрит на меня, укравшего у неё пространство. Но она не властна надо мной, пока я в этом мистическом кругу света. Мотыльки бьются о стекло фонаря, и падают на землю, как лепестки цветов.