Страница 23 из 123
Его друг, Антон Жуковский, не пережил этой страшной ночи. Его нашли в перелеске с простреленным торсом. Сквозь намокшую от крови рубашку зияли четыре пулевых отверстия. Две пули пробили лёгкое, одна угодила в правую почку, а ещё одна навылет прошила детское сердце.
Три дня спустя на кладбище краснел гроб на фоне чёрной одежды родителей Антона. Слёзы смешивались с дождём и плавили красную глину косогора. Солдаты внутренних войск, которые патрулировали ночные улицы, сурово молчали и давали залпы в остывающее сентябрьское небо. Они не были виноваты в этой бесцельной гибели. Закон есть закон.
Позже всё-таки Феликс заболел нервным расстройством от пережитого. Он лежал с температурой, и мутный бред параллельным миром нависал над его кроватью жуткой тенью. В этом расплывающемся, как будто поцарапанном с обратной стороны зеркале другого мира, в этом отражении внутренней действительности, Феликс снова ходил на Басик с Жуком и проверял закидушки.
«Холодно мне»,—жаловался Жук и показывал из-под куртки красные дыры. Жук мог вдыхать, а выдыхать ему не надо было – куртка пузырилась на груди и спине. К берегу подплывал пузырь и гримасничал безглазым лицом, а потом вдруг сдулся и почему-то превратился в Шарика – местного доктора, похожего на Пьера Ришара.
«Мама, не давай Жуку воды попить, у него дырка в пузе»,—смеялся Феликс, блестя на людей белыми зубами из дыры в бред, а им не было смешно, они были на этой стороне. Но дыра уже затягивалась за спиной удивлённого Феликса. Где это он был? А какое сегодня число?
Второй случай, связанный с кровавой историей этой криминальной мини—войны, произошёл гораздо позднее, когда Чернов уже был студентом N-ского музыкального училища, и жил в общежитии. Окончив первый курс, он собирался ехать на лето в свою деревню. Скоро должен был к нему в общежитие заехать его односельчанин, Илья Беловский. Надо сказать, что им лучше бы вдвоём никуда не ездить, так как они, словно бы нарочно всегда проезжали свою станцию. Село «Камышово» было полустанком, и поезд стоял там всего три минуты. Всякий раз горе путешественники просыпались, видя за окном зелёную тайгу, а место их высадки давно уже скрывалось в лесу.
Феликс спустился в холл, и открыл ящик для ключей.
«Слышь, братан»,—услышал он грубый голос за своей спиной. В метре от него стоял такой дядя, которому лучше не попадаться на пути.
«Ты же тут живёшь»,—сказал «дядя»,—«Позови, пожалуйста, Машу из 345—ой».
Феликс выполнил просьбу и снова спустился вниз. Там уже стоял его попутчик с сумкой через плечо.
«Чё, едем»?—сказал он Феликсу.
«А чё, пацаны, вам куда?»,—повернулся к ним «дядя».
«На вокзал»,—ответил ему Илья.
«О, щас довезу вас, мне в ту же сторону».
Пять минут спустя двое односельчан уже сидели на заднем сиденье в дорогом салоне «Surf – 115 – В», детина, который еле входил по длине торса в салон, крутил баранку.
«А там-то куда едете»?—спросил он.
«В Кротовину»,—ответил ему Феликс,—«посёлок такой, триста километров от Улан—Удэ. И чуть не ударился лбом о консоль, потому что водитель до отказа вжал педаль тормоза в пол.
Секунд двадцать он молчал. Сзади верещали сигналами водители, которым перекрыл дорогу «Сурф». На лице здоровяка бродили мрачные тени.
Вскоре он, как ни в чём не бывало, поехал дальше.
«Там, в этой Кротовине в девяносто третьем дофига наших полегло, слышали что-нибудь»? – спросил он угрожающе.
«Да так, что-то слышали»,—промолвил Илья внезапно ослабевшим голосом.
«А вам самим-то, по сколько лет»?—спросил подозрительно этот парень, наверное, с одного удара нокаутирующий любого противника.
«По пятнадцать»,—поспешно ответил Беловский, пихнув ногой Феликса.
«Вам значит, тогда по девять было, кропали ещё совсем»,—сказал мужчина. Угроза исчезла из воздуха, как будто морской ветер разогнал лёгкий дым.
«Удачи, пацаны»,—произнёс водитель и, захлопнув дверь, уехал с привокзальной площади, оставив на сером асфальте двух недоумевающих подростков, которых только что миновала какая-то страшная чаша.
* * *