Каменная лодка

Я как ребёнка уложил его в кровать и долго объяснял, что не всё в этом мире такое, каким кажется, что есть попса, есть коммерческие проекты, которые существуют лишь для того, чтобы «срубить» деньги, и к искусству они не имеют никакого отношения. Наконец он уснул, я захлопнул дверь и вышел в ночь. Дождь выпрямился и ослаб.

До меня дошло, что этого человека нельзя оставлять в  мире одного. Откуда он взялся, чёрт бы его побрал! Его облапошат, обведут вокруг пальца, и он поверит, и никогда не усомнится в чьих-то словах. Он просто не знает, где он оказался. В какую реку прыгнул.

Но ничего. Ничего.

Убогие деревянные строения загромоздили весь обрыв за гаражами. Говорят, раньше река доходила до обрыва, и по ней сплавляли лес. Но не знаю, правда, или нет. Последний ряд— капитальные гаражи, залитые  из шлака. От  стен  начинаются свинарники. Всё прибито кое-как. В свинарниках начиналось наше детство. Первые сигареты, после которых —ночь с зелёным лицом в обнимку с унитазом, первый стакан кислого вина. Некоторые стайки пустые, только кровь, впитавшаяся в пронавоженные доски. По осени  стреляют свиней, когда уже холодно, чтобы можно  было на балконе мясо хранить.

У нас тоже бабушка держала свиней,  я носил им  после уроков  жёлтое варево из объедков с  нашего стола, смешанных с раздробленным пшеном,   а  дед каждую осень  стрелял   эти безволосые создания,  потом жарил кровь, палил уши, и напивался до полусмерти со своими друзьями на свежине.

Один раз у нас украли  свинью. Воришки  приехали из Армении в наш посёлок, как все говорили, убегая  от ментов, их искали за убийство. Авиняны, мать и сын. Их сразу нашли. Мать посадили, а сын, Артурка, был несовершеннолетний, и его не тронули. Он меня  возненавидел. Хотя я-то здесь при чём?

В этих хрюкающих и дурнопахнущих нагромождениях из досок, сетки рабица и железных листов, прошло моё детство. Я часто вижу сны про этот обрыв. Внизу не река, а болото,  расцветающее кувшинками. Я хожу  по свинарникам и ищу какую-то железку, которая поможет мне расправиться с врагами, а свиньи мне подмигивают и прощают за то, что я ел их плоть.   Братишка прибежал в  слезах, у него отобрали щенят, которых они держали с друзьями в гаражах. Сашка Пименов несильно ударил его палкой, просто чтобы напугать, в палке был гвоздь, и Сашка оцарапал руку братишке. Я увидел кровь и ослеп. Не помню, как я оказался в гаражах. Схватил какое-то бревно и торцом шмякнул  Сашку в лоб. Он не умер, но, может быть крыша  у него поехала. Щас сидит в городе на восьмёрке за мокруху. Убил соседа, за то,  что  тот ему не дал опохмелиться.  У соседа в прошлом году умер старший  сын от менингита. Валера  Челюскин. На год старше.

Вечером домой шёл, они напали втроём на меня, схватил штакетник и начал махать над головой.

Кто первый, говорю. Оказалось никто. Братишка на качели во дворе. Он вроде в заложниках. Саня Срулёв, еврей, говорит, мы щас тебе вызовем бойца, если победишь его—отпустим брата. А я не то, что из-за этого, я бы его и так забрал, просто интересно стало, что за самурай такой непобедимый. Вот привели. Чингиз зовут. Сел такой у костра, понт корявый—руками водит над пламенем, шаманит типа. Ну встали, он про Брюс Ли насмотрелся, руками машет. Я просто кулак поставил, честно, он сам об него лицом два раза ткнулся и убежал.