Каменная лодка

В конце марта в городе N выпал необычайно глубокий снег. Утопая в нём по колено во дворе своего дома, Анзор  Голсоев, возвращающийся из супермаркета бытовой техники, где он служил супервайзером, заметил большой снежный сугроб. Чем привлёк его внимание этот «бугор», Жамьян не знает. Ему показалось подозрительной стая собак, копошащаяся в мусорных баках неподалёку.  Одна сидела возле сугроба.    Анзор криками отогнал собаку,  раскопал кучу снега, и, увидев  труп человека,    вызвал по телефону полицию.  Приехавшие сотрудники, отвезли тело в морг.

Мы бы с вами сразу узнали эти азиатские глаза,  этот хищный разворот плеч, эту осанку опасного зверя,  знакомый нам образ  не исказила даже смерть.

Там,  в заснеженном  дворе, Иннокентий Андубин закончил свой путь в долине страданий, путь,   залитый кровью и слезами. Этой весной.

Я слышал такую  версию, что он был убит в результате криминальных войн и тотальных полицейских зачисток. Я сомневаюсь  в достоверности этих мнений. Нет никаких фактов, подтверждающих это. Впрочем, опровергающих тоже.

Смерть его была жуткой  и даже в некотором смысле мистической. Кишечный Комар  укусил своего хозяина. Сотрудники городского морга не без усилий вынули шестидесятисантиметровый стилет из тела. Он был воткнут Андубину в затылок, и прошёл вдоль позвоночника до поясницы. Какой нечеловеческой силой должен обладать убийца, способный  с одного удара вогнать в тело сорокалетнего мужчины  такой клинок по самую рукоять.

Почти невыносимая судьба этих двух людей, с  которых Чернов списал своих героев, как всегда «нисколько не экстравагантна». Она отмерила им немного времени ходить и жить среди людей, в нашем прекрасном и добром мире. Несомненно, они имели свои представления о нём. У них был собственный кодекс чести, они располагали своим видением. Они убивали, грабили,  непостижимым образом примиряя  с уголовными деяниями свою совесть.

 

29 сентября того же года Леонида Табатникова как родного сына из дальних странствий встречала  центральная  тюрьма одного далёкого города. Дул ветер, принёсший свежесть с Реки, в синем небе летали птицы,  для всякого арестанта олицетворяющие свободу. Стрижи  населяют  бесчисленные норы, вырытые  в жирных  отвалах амурского яра. Глиняные обрывы желтели   Табатникову ещё из вагона закрытого типа. Птицы   свободны. У них есть дом.  Лишь у человека нет пристанища, ему негде склонить свою голову. Путь бесконечен. Цели обманчивы. В окне железного фургона – пыль и степь.

Откуда идёт этот человек, куда он пришёл? За забором на разводе маршируют зеки и поют  нестройно песни.