Страница 102 из 123
Табатников задумывается на секунду.
— Ты мне скажи, мы почему должны этому гансу помогать, от него пацанским и не пахнет, хоть и зёма он нам?
—Курёха, ты просто представь, сколько пассажиров мы с поезда этой жизни столкнули, я понимаю, назад трассы нанайки на комбайке, но сделать это надо, похер на него самого, а люди потом скажут, что мы с народом рядом, взаимодействуем, а народ это электорат, на нём всё держится.
Табатников сосредоточенно хмурится.
—Ты, ну если ты говоришь, что это большого не стоит, давай сделаем.
—Да есть там у меня люди, они пробьют как надо,—столбом вылетает дым из фиксатого андубинского рта.
—Може он потом про нас книжку напишет, гы-гы.
«Ага, напишет», — чуть не съедает от злости свой блокнот Очкарик, когда слышит, про «похер». Он понимает, что у этих людей не бывает искренних благородных порывов, что всё у них, так или иначе, делается с определённой целью. Он долго испепеляет из-под очков взглядом две фигуры.
И едва успевает спрятаться за штору, потому что Андубин резко оборачивается.
Феликс будет ещё долго помнить эту атмосферу, дым коромыслом, серые татуированные тела, ему будут сниться железные коронки, по механическим инфрабетонным перекрытиям его снов ещё долго будет разлетаться эхо приблатнённых песен, искажённое внутренней реальностью до состояния трека, воспроизводящегося с перекрученной магнитофонной плёнки. Совесть и этот очкарик, товарищ Пиджак, будут тысячи раз ему говорить, что не «следовало связываться с этими бандюганами», и «что теперь кто его знает, как оно всё получится», но, как бы там ни было, через три дня жена сидела дома и пила чай.
История же получилась вот какая.
Давным-давно, ещё до знакомства с Феликсом, Елене Стерх предложил руку и сердце один очень колоритный гражданин Казахстана по имени Ахмет. Молодые условились, что Ахмет приедет за Еленой в город N, после поездки в США. Гражданин занимался бизнесом и торговал коровьими шкурами. Елена безуспешно прождала его полгода. Гражданин затерялся где-то на североамериканском континенте. В этот же раз, случайно увидев Елену на конференции, посвящённой толерантности, он понял, что потерял.
Нет необходимости рассказывать о диких нравах некоторых представителей древних народностей, в крови которых ещё не до конца растворился чингисхановский известковый слой, и которые всё ещё думают, что за бараньи шкуры можно купить себе жену. Этот Ахмет пригласил Елену в гости и своим невероятным гостеприимством не дал ей уехать вместе со всеми. Она, чтобы не обидеть его, осталась на пару дней.
Надо сказать, что этот степной товарищ был с Еленой очень обходителен. Он поселил её в гостевом домике, который больше напоминал трёхэтажный особняк, он несколько раз приглашал в свой дом малый симфонический оркестр, он ждал, что его богатство и роскошь растопят сердце Елены. Поэтому он очень удивился последующим стремительным событиям.
Никто не знает, что там произошло, на самом деле, с этим Ахметом, мне не интересно, а Елене лучше об этом не знать, но Андубин позвонил Феликсу в середине октября и «снял контроль» со своей работы. Феликс поинтересовался, чем он может быть полезен, а Иннокентий сказал, что «на чужих нервозах не канает лататься».
Неизвестно каким образом Феликс сумел примирить свою совесть с разумом, которые боролись в нём, оспаривая право последнего слова по поводу «не совсем чистых методов», но потом, спрашивая сам себя, поступил бы он ещё раз так же, случись такая ситуация снова, Чернов отвечал утвердительно. И, позже, обнимая своё невредимое сокровище, он мысленно благодарил провидение, что оно сделало его уроженцем ПГТ «Кротовина», благодаря чему он был знаком с Андубиным и Табатниковым.
* * *
Некоторые восточно – сибирские трансгуманисты помешаны на буддизме. Ещё бы. Удобная для них религия. Ни тебе никакого Бога, ни Сверх Я, ни даже души. Они, снимая накипь внешних ритуалов с этой поистине глубочайшей философии, никогда не погружаются ниже поверхности, и возводят материализм в высокую степень. Главный у них Гаврила Быков, химик—исследователь, окончил Уральский государственный университет, потом была какая-то тёмная история, а теперь он даже что-то при правительстве возглавляет. Вот он то, действительно, довольствуется поверхностными представлениями о любых духовидческих трактатах. Настольная книга – Бардо Тёдол, на черепе ни одного волоса, одежда – чисто бурят-монгольские дыгылы из войлока. Для него «Книга мёртвых» это всего лишь галлюцинации наркомана. Лучше бы ему Кастанеду читать, пережёвывая мухоморы. И всё бы ничего, но начал он гнуть свою линию, чуть ли не секту основал. Его западные собратья на сходке, не знаю, как она там называется, отказались от него и объявили его вне своего закона. Как следствие – перестали приходить средства на счёт Гаврилы. Он не пал духом, а просто вернулся к старому.