Страница 18 из 49
— Лекси, милая, как ты? – раздался в трубке бархатный голос.
— Ты где была, я волновалась!
— Я не могла прийти, всё изменилось, я за тобой прислала такси, оно привезёт тебя в ресторан «Карма», в котором мы были, когда у тебя был приступ.
— Но зачем, я не хочу.
— Всё изменилось, тебе там больше нельзя оставаться, выходи, водитель уже у входа. Когда будешь идти по коридору, закрой глаза. Не смотри в зеркало.
Дверь клацнула электронным замком и выпустила в подъездный смрад девушку, одетую в короткую куцую курточку.
Через полчаса хрупкая фигура вошла под высокую арку. С момента последнего посещения сёстрами этого заведения всё изменилось. Лекси всё показалось жутким и чужим. А ещё отвратительным. Медные звери и всадники мёртво зеленели со стен.
— Лекси! – встала сестра из-за стола.
— Почему ты меня всё время оставляешь одну? — заплакала бедная и так много пережившая девушка.
— Прости, я вынуждена заниматься нашей безопасностью.
— Что это, что это здесь, — обернулась Лекси в сторону сцены. Там тоже всё стало другим, убрали музыкальные инструменты и поставили вертикальные шесты.
На сцене разворачивалось отвратительное действо. Зазвучала музыка, низкая и земная, в ней красным цветом мелькали ноты животной страсти. На сцену вышел чёрный мужчина, облитый маслом. На эбонитовой коже отражался свет ламп. Мужчина был почти наг. Он подпрыгнул и, перевернувшись вниз головой, обхватил шест ногами.
Сестра заворожено стала смотреть на сцену.
— Клейст, что это за уродство здесь, ты куда смотришь!
— Ну а что, мы же не в каменном веке.
— Зачем ты меня позвала сюда, нам везде грозит опасность?
— Лекси, сядь рядом, помнишь, я обещала тебе всё рассказать.
— Я помню.
— Когда-то давно ты была замешана в одной криминальной истории, ты была замужем за человеком по имени Карл Олдридж. Он стал впоследствии государственным преступником. Теперь он сбежал и его разыскивает полиция.
— Почему ты молчала, — спросила потрясённая Лекси.
— Мне врач запретил, у тебя больное сердце, ты могла умереть.
— А сейчас ты почему заговорила?
— Нам нужно уезжать из города, ты девочка, конечно, послушная, но не совсем же безвольная овечка.
Лекси смотрела на сестру, на её крашенные оранжевым веки, на большой чувственный рот. Низкий и красный ветер музыки страстей как будто развевал её рыжеватые волосы и она казалась Лекси демоном страсти.
«Что это такое»? — думала она, — «как я такое могу чувствовать к собственной сестре». В тот миг ей казалось, что она не её сестра.
Будто вдруг очнувшись, сестра вынула из сумочки телефон и сказала:
— Я скоро вернусь, ты слышишь, сиди здесь, никуда не уходи, никуда не уходи.
Она встала и вышла в фойе.
Лекси закрывала глаза, зажимала уши, она отвернулась от сцены, но всё равно гнусная эта музыка проникала в неё. Её затошнило, у неё снова начался приступ, и она выбежала на улицу, и, ничего не понимая и не помня себя, начала погружаться в зыбкое в дрожащем воздухе марево дворов. Она уже не слышала, как группа спецназа напала на ресторан, как высыпались витрины в перестрелке, она не видела, как её сестра лежала в подворотне с распоротым животом. Она не чувствовала, как кто-то в её теле нёс её по улицам, перебирая её ногами кирпичи мостовых, потом останавливал такси, называя её голосом адрес, с которого несколько часов назад она уехала в ресторан. Этот кто-то уложил её на кровать, открыв дверь ключом.
Два дня она пробыла в пограничном состоянии. У неё снова была летаргия, но не такая глубокая, она видела сны, где искала свою сестру.
Очнувшись от галлюцинаций, Лекси как сомнамбула встала и на негнущихся ногах пошла в коридор. Там, открыв дверь в подъезд, она стала спускаться вниз.
На улице стояла жаркая ночь и не давала дышать. Лекси прошла два квартала и присела на лавочку отдохнуть. Почти сразу же зажглись огни, сверкая возле её воспалённых от долгого сна глаз, и из открытой двери полицейского джипа на неё выпрыгнуло чёрное тело, крещённое портупеей.
— Вы, Фелексия Чарст, задержаны по обвинению в убийстве, так же вам вменяется пособничество экстремизму и укрывательство особо опасных государственных преступников. Вы имеете право хранить молчание. Всё вы скажете, может быть использовано против вас в суде.
Лекси с защёлкнутыми на запястьях наручниками втолкнули в серый полицейский джип.
— Ну чё, попалась, ты кто, Лекси или клекси, а, впрочем, какая нахер разница, доигралась, — загоготал полисмен. Захлопнулась дверь, и джип рванул с места.
Серый автомобиль патрульно - постовой службы, рассекая густой ночной воздух, мчался по улицам. Лекси, распростёршуюся на заднем сиденье, с двух сторон сжимали амбалы - полицейские, и её дыхание почти прерывалось, задавленное центнерными тушами. На перекрёстке 56 – ой улицы и проспекта Эа, джип притормозил, пропуская колонну скорой помощи. Из-за безволосого черепа правого охранника Лекси смогла за доли секунды увидеть надвигающееся облако зла и осознать непоправимое. Разрывая светом фар ночной плотный воздух, в полицейский джип въехал компактный седан, вскрывая тонкий металл полицейских дверей. Удар пришёлся в пневматический амортизатор, и это спасло Лекси и ещё двоих полицейских. Две фигуры, короткая и длинная, так знакомые Лекси, моментально оказались на улице, словно их и не было в этом автомобиле, смявшем рыхлую обшивку дверей. Нападавшие, вытащив из-под своей одежды короткоствольные автоматы, застрочили по исковерканному автомобилю. Грохот выстрелов проник в уши Лекси и вернул ей сознание. Каким-то внутренним чутьём она поняла, что ей нужно выбираться. Пока раненные и покалеченные в аварии сотрудники вяло отстреливались с нападавшими, она вдруг снова испытала это чувство стыков времени. Будто в замедленной съёмке она видела, как из джипа выпадает начальник патруля, навскидку стреляющий из табельного пистолета. Она видела, как её нога, независимо от её желания поднимается и выбивает дверь джипа. Секунда, и она, не ушами, а, скорее, внутренним слухом воспринимая короткие очереди, бежит по залитой дождём улицы прочь от адского медленного грохота. Перед двойной тактовой чертой как в конце музыкального произведения, раздаётся оглушительный взрыв бензобака. Фермата.