Три Короля

– Что?

– Это девятифутовые боевые копья из крепкого ясеня, со стальным наконечником. Оружие для войны или поединка насмерть.

У Оливии упало сердце. Она хотела что-то сказать, но слова камнем застряли в горле.

Королева вскочила, опрокинув стул, и крикнула:

– Хватит! Остановитесь! Герольды дайте отмашку, сир Джон, сир Ройс, остановите же их.

Рыцари ринулись на арену, герольды взмахнули белым флагом, но было поздно. Принц Мартин опустил забрало, пришпорил коня, отчего тот взвился на дыбы и пустился вскачь, навстречу Виноградному рыцарю. Сблизившись, всадники привстали на стременах.

На сей раз Оливия не стала отводить глаз. Она увидела, как принц угодил копьем в грудь сира Амери, как Виноградный рыцарь вылетел из седла и рухнул на землю, под отчаянное ржание боевого коня и оглушительный треск крепкого ясеня.

Принцесса не помнила, как очутилась на полу. Все было как в тумане. Кто-то подхватил ее под руку, помог подняться. Она не смогла разглядеть того, кто это был, слезы застилали глаза. Оливия слышала приглушенные крики людей, суетившихся вокруг, лязг стали и твердый голос королевы.

– Зовите мейгунов, – приказывала она.

Лорд Боуман и сир Ройс помогли принцессе добраться до опочивальни. Грейс развязала тесемки на платье, отчего сразу стало легче дышать, а Лили принесла кружку с травяным отваром.

– Выпейте, госпожа, верховный мейгун приготовил это для вас. Успокоительное средство.

Несмотря на то, что отвар был горьким на вкус и только что снят с огня, Оливия выпила все без остатка.

– Вам нужно поспать, – произнес лорд Боуман, стоя у изголовья кровати. – После крепкого сна вы почувствуете себя много лучше, уверяю вас.

Сенешаль ошибался. Отвар действительно успокаивал, но от душевных стенаний лекарств еще не придумали. Проснувшись, Оливия сразу же направилась к сиру Амери, но ее не пустили королевские гвардейцы, охранявшие покои Виноградного рыцаря.

– Я хочу видеть его, – сказала принцесса.

– Простите, ваше высочество, у нас приказ королевы не впускать никого, кроме мейгунов.

Через какое-то время из комнаты вышел верховный мейгун в серой мантии до пола, с какими-то склянками в руках. У него был уставший вид, изможденное лицо выражало скорбь. От него пахло ладаном и чем-то кислым.

– Как он? – поинтересовалась принцесса. – Он поправится? – Ей необходимо было услышать это, она надеялась, что старик опровергнет ее опасения.

– Трудно сказать, – еле слышно ответил он. – Рана серьезная. Копье пробило его грудную клетку, чудом не задев сердце. Мы вынули обломки и прочистили рану, но сир Блант потерял много крови. – Он внезапно замолчал, облизал пересохшие губы и продолжил: – Мы сделали все, что смогли, теперь все зависит от него самого.

Оливия вернулась в свои покои и велела горничным подать завтрак в Малом зале, где обычно проходили королевские советы. Ей не хотелось никого видеть и ни с кем разговаривать, поэтому пустой зал пришелся как раз кстати. Несмотря на разожженный очаг и множество горящих факелов, размещенных вдоль стен, в помещении было холодно и темно.

Грейс принесла тарелку овсяной каши, приправленной медом, стакан молока и полный поднос фруктов.

– Только что приходила леди Ингерн, – буркнула горничная. – Лили мне передала.

– Она сказала ей, где меня найти?

– Нет.

Вот и славно. Меньше всего Оливии хотелось слушать россказни дочери первого советника. Сейчас она не в том состоянии, чтобы улыбаться нелепым шуткам Ингерн и носиться по всему замку в поисках очередной загадки истории.

Принцесса заставила себя съесть пару ложек каши и несколько виноградин, но даже от этого ее начало мутить. Навязчивые, нежелательные мысли о Виноградном рыцаре не оставляли ни на минуту, вызывали тревогу. Она боялась за сира Амери. Боялась того, что потеряет еще одного дорогого сердцу человека. Боги уже забрали у нее мать, когда Оливия была совсем маленькой девочкой.

На следующее утро в опочивальню к принцессе пришел верховный мейгун. Сообщил о том, что Амери Блант не пережил ночь. Старик предложил Оливии пройти в покои к Виноградному рыцарю и проститься перед тем, как тело предадут огню.

Оливия не пошла. Она проплакала весь день и всю ночь и заснула лишь к утру после того, как Грейс уговорила ее выпить успокоительный отвар, горький, как ее слезы. Принцесса проспала весь день, а когда проснулась, на глаза вновь навернулись непрошеные слезы. У нее жутко болела голова, и во рту пересохло, поэтому она попросила Лили принести подогретого вина со специями.

Грейс приготовила для Оливии горячую ванну. Принцесса сняла исподнее и погрузилась в обжигающую воду. В голове промелькнула мысль о том, что случившееся: пир, поединок, смерть сира Амери – не более, чем страшный сон. Ей казалось, что вот-вот прибежит Ингерн и поведет ее на встречу с Виноградным рыцарем в комнату первого мейгуна, а король за ужином объявит об их помолвке. Но это были мечты.

В комнату вошла Лили с подносом в руках.

– Ваше вино, госпожа, – произнесла горничная.

Оливия взяла кубок.

– Не называй меня так, я же просила. – Она пригубила вино. – Когда будут похороны?

– Завтра поутру, скорее всего, – ответила Грейс. – Королева ждала лорда Бланта, и он прибыл днем, а с ним лорды и рыцари. Такая толпа, что не счесть. Ваше высочество, когда вы спали к вам принц приходил, расспрашивал.

Принц. Как она может стать женой человека, которого ненавидит всем сердцем? Мартин Эррол, кронпринц Фаргаса, на глазах у Оливии убил ее возлюбленного, а теперь хочет увезти в заморскую страну и сделать своей королевой. Нет, Оливия не сможет делить ложе с нелюбимым человеком и рожать от него детей. Королева Эбигейл наверняка бы сказала, что любовь – это не главное, что со временем все забудется, но Оливии такая жизнь не по нраву.