Экзорцизм белой розы

Едва колдовские слова сорвались с моих губ, растворились в воздухе, вой тысячи голосов пронзил мерное деревянное дребезжание, и воцарилась дикая, неестественная тишина. Лишь моё неуверенный, робкий голос тревожил её, но мой оппонент замолчал так же внезапно, как и разразился страшным криком. Я боялся перевести взгляд от строк, что тускло темнели на пожелтевшем пергаменте, несмотря на то, что это я знал всю магическую формулу наизусть, я опасался ошибки: она могла дорого стоить. Лишь краем глаза я видел фигуру высокого мужчины, что теперь стоял на месте Валентина. Он напоминал моего друга лишь отдалённо: всё те же светлые волосы, то же стройное и сильное тело, что виднелось в прорехах дорогой, добротной одежды, теперь свисавшей с него подобно лохмотьям – сквозь атлас жилета и шёлк рубашки прорвались чёрные крылья. Ветер поднимал серебристые пряди, бросал их на тонкое, исчерченное чёрными прожилками, лицо, и я видел, как под меловой кожей мечутся тени демонов. Тех демонов, которые когда-то поглотил этот хтонический, древний ужас, чьи крылья способны смести войска и стереть с лица земли города, что иссушают моря и разносят по песчинке горы.

Теперь уже я не мог отвести от него взгляда. Он предстал передо мной в полном своём величии, источая чёрное сияние и запах серы. На его ладонях зажглись сигилы, замерцали алым пламенем, затмевая начавший сереть дневной свет. Он глядел на меня с презрением, осознание безграничного величия и силы сквозило во всех его ужасающих, но столь лучезарных чертах. У него был взгляд отца Валентина.

Мои колени подкосились, я упал на ковёр, что уже начал тлеть под его ступнями.

- Фокалор, герцог мой, господин мой, - прошептали мои губы, но говорил это не я. Мой демон пал перед царственностью герцога Фокалора, преклонившись перед его адским гением. Мой демон упивался величием своего господина, он не мог не пресмыкаться перед ней. Но я знал, что человек волен не чтить демонического герцога. Вот только демон затмил человека, и я весь превратился в подобострастие и почитание, я видел лишь его, Фокалора.

И он протянул ко мне руку, сигил загорелся ярче, ослепив и обездвижив. Внутри меня вспыхнули тысячи пожаров, я замер, отдаваясь боли, что причиталась совсем не мне, а моей тёмной части. Я застыл на коленях перед тем, кто на протяжении всего своего существования убегал от света, стремился к тьме, наполняя сердца людей горечью и мудростью. Всех нас коснулся Фокалор, все мы рано или поздно падём перед ним.

Но даже через боль, через страх перед его всевидящими очами, я нащупал у своих колен страницы древней книги. Я отодвигал демона назад. Пусть убирается внутрь меня, пусть трепещет перед великим злом где-то глубоко. Вперёд должен выйти человек.

Я подхватил книгу и продолжил читать заклинание, и весь мир содрогнулся в моих глазах. Стоящий передо мной Фокалор, герцог ада, оттолкнулся от земли и застыл в воздухе, ветер взметнул испачканные чернилами листы бумаги, книги поднялись с пола и замерли над полом. Я почти кричал, срывая горло, то ли от страха, то ли от восхищения, боясь оторвать глаза от строк, дарующих силу моему голосу. И лишь когда Фокалор, издав дикий, оглушающий вой, рухнул передо мной на ковёр, что местами превратился в золу, я замолчал и перевёл дыхание, бессильно упав в нескольких шагах от него.

Долго ли я был в беспросветной черноте? Мне показалось, что целую вечность. Когда я открыл глаза и сел, вокруг царила мёртвая тишина, даже часы, что стояли в углу кабинета, прекратили отмерять секунды. Сил во мне не было, я ощущал себя опустошённым, треснувшим сосудом, всё содержимое которого иссякло. Я долго лежал и глядел в потолок, пытаясь заставить своё тело пошевелиться, чувствуя боль в каждом его дюйме. В конце концов я, пошатнувшись, встал и медленно приблизился к тому, кто только что являл собой ад воплоти. Мой друг лежал на полу, дерево вокруг него прогорело и почернело. Валентин был без сознания, но, тяжело опустившись на колени рядом с ним, почти упав, приложив руку к его груди, я ощутил слабое биение сердца. Волосы застили его лицо, но я видел, что оно обрело прежние черты.

Я отвёл пепельные пряди с лица и увидел, что его губы шевелятся. Что он может шептать в своём мучительном, тёмном сне? Приблизив лицо, я услышал внятный, тихий шёпот:

- Беатрис… Найти Беатрис…

Кто такая Беатрис? Уж не та ли синеглазая девка? Зачем её искать, неужели Валентин что-то разузнал о её странных способностях?

Аккуратно прикрыв дверь за собой, я спустился на первый этаж. Казалось, что дом опустел, тишина сковала коридоры и лестницы.  В самом низу, в холле я обнаружил слуг: они лежали в беспамятстве, кто где, подчас в довольно странных позах. Служанка, что несла стопку штор, упала у подножия лестницы, Диггори привалился к стене у самого входа. Я знал, что заклятие не повредило людям, лишь погрузило в тяжёлый сон, который отберёт у них все силы. Ну да ничего, возьмут лишний выходной, не думаю, что лордику это повредит.

Интересно, как они объяснят своему хозяину то, что произошло здесь? Наверняка это странное явление слуги будут ещё долго обсуждать на кухне, поговаривать, что, дескать, пропавший пастор знался с фэйри или какой иной нечистью, раз пропал в миг, да ещё и ужасу такого навёл. А лордик примется гадать, куда же делся любимый братец.