Страница 57 из 76
- Странно, что вы изменили своей привычке, мисс Фаулер, - голос главы пансиона звучал как надтреснутый хрусталь: в нём была еле различимая печальная нотка, не вяжущаяся с привычной её речью, - но развлечения Лондона должны пойти вам на пользу.
Я набрала побольше воздуха, чтобы не расплакаться.
- Вряд ли я смогу развлекаться, миссис Гловер. Я уезжаю потому, что не могу больше оставаться здесь одна.
- Да, все ваши однокурсницы отправляются по домам, понимаю, что вам здесь будет одиноко. Могу лишь пожелать вам счастливого Рождества, мисс Фаулер.
- Неужели вы не скучаете по нему?
Вопрос был глупый, к концу фразы мой голос сорвался на какой-то мышиный писк, а лицо сморщилось, как сушёное яблоко. Не получится из меня леди. Миссис Гловер держится с достоинством, да ещё и на дурацкие вопросы вынуждена отвечать тогда, когда сердце должно разрываться от тоски и боли. Бестактные, неприличные вопросы. Поэтому я совсем не была удивлена, когда медовые глаза директрисы стали ледяными.
- Вы даже не представляете насколько, мисс Фаулер. Но это дела моей семьи, мне бы не хотелось обсуждать их с посторонними.
- Простите, простите меня, миссис Гловер, - слёзы текли неконтролируемым потоком, и я от стыда закрыла лицо ладонями, - я не хотела вас обидеть. Просто он мой друг, я так скучаю по нему. Я и представить себе не могла, что мне будет так тяжело после его отъезда. Ведь я даже не знаю, где он, что с ним? Вы ведь были там, где он сейчас, да? Его там не обижают?
Не решаясь отнять ладони от глаз, я услышала, как зашелестели юбки, как миссис Гловер подошла ко мне. Наверняка выпроводит меня в коридор, мало ей своей тоски, ещё и неотёсанная пансионерка со своими слезами. Именно так поступают леди, они не рыдают прилюдно, как бы больно не было на сердце.
Но директриса опустилась рядом с моим стулом и обняла за плечи. От неё пахло розами и чернилами, горьковато-сладкий запах и тёплые объятия вызвали новый приступ истерики. Я плакала так долго, как не плакала никогда на моей памяти, будто хотела оплакать годы одиночества и отчуждения, смерть родителей и страх перед самой собой, тоску по Нику и пастору Ноксу. Наверняка рукава её платья стали мокрыми и липкими, но она всё гладила меня по волосам, убирала пряди волос, что выпали из пучка и норовили прилипнуть к лицу. Её глаза были нежными и задумчивыми, словно она вспоминала что-то приятное, но вместе с тем причиняющее тихую, забытую боль.
Когда я почти успокоилась, миссис Гловер поднялась и налила воду в высокий стакан. Я выпила её залпом, чуть не поперхнувшись, и мне стало легче.
- Простите меня, миссис Гловер. Я не хотела причинять вам неудобства. Но мне совсем некому было рассказать, как сильно я скучаю по нему. Спасибо, что выслушали меня.
- Я понимаю вас, мисс Фаулер. Ведь и мне некому рассказать о своей тоске.
Сама не понимая, что творю, я выпалила:
- Пожалуйста, зовите меня Беатрис. Меня так давно никто не называл по имени. Теперь меня некому называть.
По имени меня называл Ник и иногда пастор Нокс, и только когда я осталась в окружении учительниц, то поняла, как устала от беспрестанного «мисс Фаулер». С тех пор, как умерли родители, я стала так редко слышать своё имя, что почти забыла, как меня зовут.
- Хорошо, если тебе этого так не хватает, я буду назвать тебя Беатрис, - миссис Гловер подала мне чистый платок, убрала за ухо очередную прядь волос. Похоже, мои слёзы совсем не рассердили её, наоборот, лицо её приняло расслабленное выражение, она даже улыбнулась, - давай договоримся с тобой: если тебе хочется поделиться с кем-то и рассказать о том, что творится на душе, приходи ко мне. Я всегда тебя выслушаю
- Большое спасибо, миссис Гловер, - я громко всхлипнула, чувствуя себя последней деревенщиной. Наверняка я представляю собой не только жалкое, но и не слишком симпатичное зрелище. Сидеть в таком виде перед миссис Гловер, которая для меня всегда была эталоном английской леди, было невыносимо.
- Когда-то давно и мне не хватало человека, который мог меня выслушать и понять. Даже пусть и не понять, хотя бы просто побыть рядом, чтобы я не ощущала себя одной в мире. Если бы в моей жизни однажды не появился такой человек, я бы умерла без его поддержки.
- Наверное, вы стали добрыми друзьями после этого, - всхлипнув, предположила я.
- Да, когда-то мы были друзьями. Но потом наши пути разошлись.
Мне стало жаль её. Красивая, умная женщина, такая добрая, но такая несчастная. Почему Бог так несправедлив? Почему он допустил, чтобы в мире было столько боли? Даже лучший друг покинул её.
И мне захотелось поддержать её, отплатить за её доброту. И, снова не подумав, я заявила:
- Мы с вами будем держаться друг за друга. Тогда нам легче будет ждать. Он ведь вернётся, правда? Он ведь уже уезжал и возвращался к вам?
Миссис Гловер подняла голову вверх, совсем как это делаю я, когда не хочу, чтобы полились слёзы. Мне хотелось приободрить её, а я лишь расстроила.
- Я не знаю, вернётся ли он в этот раз, Беатрис. Но спасибо тебе, значит, теперь я буду ждать не одна. Веришь, даже мне теперь стало немного легче.