Страница 50 из 76
Тело Креденце содрогалось, будто он болтался в петле. Как-то в детстве мне довелось видеть казнь на сельской площади, и в тот миг Креденце больше всего напоминал того удавленника.
Я бросился к Валентину, обнял его за плечи и попытался встряхнуть. Лёгким движением руки он откинул меня, будто таракана, и я больно ударился о каменный пол. Но мои старания возымели действие: Валентин шумно вздохнул, взгляд его прояснился. Он резко опустил руку, и глава ордена, обмякнув, снова воссоединился с каменной твердью. Мутным взором он проводил Валентина, который быстрым шагом подошёл ко мне и, протянув мне руку, поднял меня лёгким рывком. После чего он вышел через двери, которые сами с грохотом открылись от движения его руки. На пороге мой друг оглянулся и, посмотрев на меня, коротко кивнул. Скупое, сухое прощание после того, что мы прошли вместе.
Лишь когда с меня спал ступор, я подошёл к Креденце и помог ему встать. Валентин со своим внутренним нечистым другом едва не вышибли из него дух, ноги главы ордена подкашивались, и он ухватился за моё плечо, пытаясь удержаться на них. Прокашлявшись и вытерев кровь с губ, он просипел:
- Пообещай мне, что никто не узнает истинной причины его ухода. Иначе тебе же будет хуже. Для всех он уехал в Лондон, чтобы приготовиться к хиротонии, - Креденце снова закашлялся, и я кивнул, протянув ему чистый платок. Выбора у меня всё равно не было. Я просто побоялся идти за Валентином.
Десятью минутами позднее друг спустился в конюшню и, напугав Джонсона до потери пульса, отвязал одну из лошадей. Приторочив к седлу небольшой кофр, он, в дорожном плаще и высоких сапогах, покинул ненавистный замок. Он знал, кого искать в Лондоне, чтобы получить покровительство и заниматься тем, к чему готовился столько лет.