Страница 58 из 87
Коннор смотрит мне прямо в глаза и приподнимает брови. Они рваные и редкие, правую рассекает еще один глубокий шрам, разделяющий лоб на две половины. Он уходит туда, где начинаются темные зачесанные назад волосы, взлохмаченные и дикие, как и их обладатель. Он хозяин, единоличный властелин своего тела. В этом я ему завидую.
– Роджерс, ты наивен, словно дитя. Думал, я вот так просто отпущу тебя? Не буду преследовать, забуду о своих планах и смирюсь? Нет, малыш, я полностью уверен в своей победе.
Мне хочется плюнуть ему в лицо, но не могу подойти ближе. Мое тело парализовано, я оловянный солдатик из детской сказки, а не человек.
И я шиплю в его сторону, как дикий кот. Как кобра.
– Как, черт возьми? – выплевываю ему в лицо, принимаю вызов и ни за что не разрываю зрительный контакт.
– Очень просто.
Коннор запускает руку в задний карман джинсов и достает небольшой черный прямоугольник. На его темном экране мигает красная точка.
– Датчик слежения вживлен тебе под кожу, малыш Никки. Мы смотрели кино о тебе и твоей жизни на большом экране.
Я вздрагиваю. Выпрямляю руки перед собой, осматриваю каждый сантиметр кожи. Не понимаю, как и когда это могло произойти. Рывком закидываю руку назад и ощупываю шею. Ничего нет. Никаких следов.
Я не понимаю.
Я рычу и пытаюсь броситься вперед, разорвать Эгла на куски, но он вытягивает вперед руку с зажатым в ней пистолетом.
– Давай! – кричу надрывая горло. – Убей же меня, давай, сукин ты сын!
– Ан-нет, – Коннор щелкает языком и переводит дуло в сторону Адама. Его палец плавно опускается на спусковой крючок, и ни единая мускула на лице Эгла не дрожит, когда раздается выстрел.
Я вижу все это, и меня выворачивает наизнанку. Глаза Адама на долю секунды становятся удивленными, его тело валится назад, врезается в стену и ползет по ней вниз, оставляя за собой мокрый грязно-кровавый след. Он падает на пол. Неживой, как манекен в луже красной краски. Его глаза все еще открыты и остаются такими навсегда. Все его лицо в крови, а мозг и осколки черепа размазаны по стенке.
Меня рвет. Я забиваюсь в угол и теряю контроль над своим телом, но оно не превращается в зверя, а становится слабым и неуправляемым. Я жмусь в холодном углу, как семилетний мальчик в приюте «Бердсай». Мое лицо становится влажным, потому что мне по-настоящему страшно.
Я не могу умереть.
Я горю в аду.
Коннор что-то говорит своим бойцам, я не слышу. Они отскребают тело Адама от стены и уносят его. Остается лужа крови, которая растекается по полу и пропитывает собой коврик на входе.
Эгл подходит ко мне, и я жмурюсь так крепко, будто он – лишь плод моего воображения и исчезнет, как только я открою глаза.
Но эта тварь не исчезает. Сверлит меня взглядом очень долго, и я наконец слышу его голос:
– А теперь мы можем поговорить.
***
Дьявол – не он. Дьявол – это я, и я скребу свои руки, до крови срывая кожу, пытаясь вырвать из себя эту демоническую сущность.
Он орет во все горло. Мое горло. Я рычу, а после – перехожу на сдавленный хрип. Коннор молча наблюдает за тем, как я корчусь в углу комнаты. Он приподнимает бровь, его губы дрожат в усмешке, когда крик уносит меня в небыль.
Там я все еще муха. Бессмертная муха в мире мертвых людей.
– Вставай, – бросает Эгл, слабо пиная меня в бок носком ботинка. Но вместо того, чтобы подчиниться, я лишь притягиваю колени к груди и сухо хриплю в пол. – Вставай, Роджерс! – повторяет он жестче, не скрывая омерзения в голосе.
Опускаю руки и встаю на колени. Смотрю в стену за Эглом, не шевелюсь и ни о чем не думаю. Та самая небыль – это и есть я.
– Ты слабак, Роджерс, ты трус и кусок дерьма, – выплевывает Эгл, но я все еще не реагирую. – Тебе не быть солдатом или ученым или кем ты там хотел быть, ты – кусок грязи на моем ботинке, понимаешь это?
Странно, но я киваю, когда изнутри пробирает смех. Поднимаю взгляд на Коннора и смотрю ему в глаза пристально и без каких-либо эмоций. Во мне нет злости. Во мне нет страха.
– Она не могла в тебе ошибиться. Она никогда не ошибалась.
Меня начинает трясти. Губы пересыхают, как и горло, складываются в трубочку, и с них срывается тихое сдавленное:
– К-кто?
– Иди вперед, – шипит Коннор, – ты нам еще пригодишься.
Меня тащат, подталкивают, пихают вниз по лестнице, и я едва ли не встречаюсь носом с полом, потому что не успеваю перебирать ногами. Весь подвал заполнен мятежниками, они громко разговаривают, кричат, смеются, и шум голосов разрывает мою голову.
И когда я оказываюсь в центре помещения с низким потолком и холодным затхлым воздухом, они все расступаются, замолкают и смотрят на меня с нескрываемым презрением. Они все, как один, повторяют взгляд Коннора, выгибают спины, как их военачальник, морщат мины, как дьявол, возглавивший их общее сумасшествие. И стоит ему махнуть рукой, как они разбредаются по сторонам, покидая подвал до тех пор, пока остается не больше пяти человек.
Я делаю несколько шагов назад, упираюсь в стену и запрокидываю голову. Закрываю глаза, шумно выдыхаю и пытаюсь унять пляшущих за опущенными веками разноцветных человечков. Или они больше похожи на мух?
Откашливаюсь, открываю глаза и вновь смотрю на Коннора, который в ответ сверлит меня взглядом.