Страница 53 из 87
Потом я снова отключаюсь и прихожу в себя, лишь когда машина останавливается и мы выходим, чтобы переждать ночь в мотеле.
Я не понимаю, почему до сих пор в то время, когда Штамм контролировал мое тело, я оставался наблюдателем. Теперь же я не знаю, о чем он думает, что делает, когда я пропадаю и что мне делать дальше.
Несколько часов я сижу в углу номера на холодном полу, прижав колени к груди, и пытаюсь справиться с собственным сумасшествием, но ничего не происходит. Тогда я вскакиваю на ноги и подхожу к окну, вижу, как на небе появляются первые проблески рассвета и думаю о том, что нужно поспать хоть немного. Но я не могу. Не могу спать, есть, пить, думать о чем-либо другом.
Делаю шаг за порог и направляюсь в соседнюю комнатку, где спит Адам. Крадусь вдоль стены к его вещам и прощупываю карманы.
«Где-то же они должны быть...»
Так увлекаюсь поисками, что делаю неосторожный шаг назад, и настольная лампа падает с тумбочки. Я замираю. Адам вскакивает моментально и так же моментально выхватывает пистолет из-за пояса. Сонно водит дулом из стороны в сторону, а меня пробирает смех и страх.
– Что ты делаешь?
Пережевываю все возможные варианты ответа, и ни один не звучит правдоподобно.
– Мне нужны таблетки.
– Таблетки?
– Антидот.
– У меня нет их, – обрывает он и опускает пистолет.
Киваю и выхожу из его комнаты. Всю дорогу до моей кровати мне хочется обернуться, но я перебарываю это желание. Я чувствую, знаю, что у Адама есть антидот. Но по каким-то причинам он отказывается дать мне таблетки. Издевается надо мной.
Я переворачиваюсь на живот и изо всех сил кричу в подушку, задыхаюсь и колочу кровать руками, пока не накатывает жуткая слабость, и я не переворачиваюсь на спину. Лучи рассвета стучатся в окно.
Этой ночью я так и не смогу уснуть.
***
Утром мы добираемся до аэропорта. При виде того самого места, меня начинает трясти. Паническая атака длится долго, желудок выворачивает наизнанку, голова трещит от боли, но я опускаю взгляд, смотрю на руки и следую за Адамом. Мы садимся в самолет, и я успокаиваюсь. На ближайшие несколько часов убеждаю себя, что в небе не произойдет ничего ужасного, что даже если самолет рухнет, разобьется, просто исчезнет, это подарит мне шанс на смерть, но ничего из этого не происходит.
Мы летим больше десяти часов, и я все равно не могу спать. Вирус наказывает меня, наказывает самым изощренным способом – бессонницей до помутнения рассудка. Разноцветные круги пляшут перед моими глазами, накатывает дикая усталость, и я пропадаю.
Прихожу в себя, когда самолет начинает снижаться.
Плохо переношу приземление, желудок сжимается, выворачивается, сходит с ума на пару со мной самим, меня тошнит и трясет. Когда все заканчивается, не чувствую пальцев, ладони немеют, часть лица тоже. Откидываюсь на спинку кресла и жду, когда выйдут другие пассажиры и освободят проход.
Мне не хватает воздуха.
Когда мы покидаем самолет, стоим на морозе еще около получаса. С удивлением отмечаю, что слишком сильно замерз и укутываюсь в одну из курток, что мне передала Дороти. Вирус просто-напросто издевается надо мной.
Адам выглядит встревоженным. Он постоянно набирает чей-то номер и чертыхается себе под нос, потому что никто не отвечает.
– Что происходит? – сухо выдавливаю я.
– Нас должны были встретить, но...
– Но?
– Здесь творится какое-то дерьмо.
Впервые вижу Адама таким нервным. До сих пор меня выводила из себя его каменная мина.
– Что будем делать?
– Возьмем такси.
Адам ловит такси и везет нас в город. Дорога занимает много времени, потому что аэропорт Куитлука закрыт, а ближайший к нему – в двух часах езды по дороге, которую только-только расчистили, а ее уже замело.
Когда мы въезжаем в город, я удивляюсь тому, какой Куитлук маленький и неживой. Интересно, что же затащило Мэдов в такую даль?
Ах да, Маргарет. Она умела выбирать злачные вымершие места. Вспоминаю приют «Бердсай» в Монтане и усмехаюсь: что правда, то правда. Настоящая беспросветная дыра, в которой я лишь благодаря чуду дожил до совершеннолетия.
Еще больше, чем пустота этого захолустья, меня напрягает его погода. Холод. Я его чувствую. Ненавижу его. Он сковывает мои мысли, мешает думать, пробирается под кожу, и нет никакого шанса согреться даже здесь, в автомобиле, где во всю работает обогрев. Я не человек низких температур. Я, как и Штамм, предпочитаю жаркое южное солнце.
Но когда такси останавливается, нам вновь приходится выбираться на мороз, где валит снег и дует сильный промозглый ветер. Иду за Адамом в дом, но он выглядит еще более угрюмым, и тогда я тоже замечаю неладное: свет в доме не горит, хотя уже заметно потемнело на улице, а входная дверь и вовсе не заперта.
Мы заходим внутрь, и я чувствую знакомый запах, только опознаю его слишком поздно. В этот момент дверь за нашими спинами захлопывается.
Мы попали в западню.