Страница 54 из 87
Это вирус. Он и есть я. Мы сливаемся в единый неуязвимый организм, который хочет бежать и сметать все на своем пути. Мои ладони сжимаются в кулаки, и в разуме застывает лишь одна картинка – желание ударить, почувствовать, как под костяшками пальцев трещит чужая кость, как разбрызгивается кровь и несколько капель, еще теплых и склизких, падают мне на лицо.
Бить снова и снова, не останавливаясь. Биться до последнего, до края.
Ненавидеть и жить лишь этой ненавистью, сухой и концентрированной, я не понимаю, почему во мне так много ее, но она делает меня неуязвимой.
Поэтому я бью.
Я стою посреди огромной ванной комнаты с мраморными стенами, каменными выступами, рядом с большой угловой ванной и серебристо-белым умывальником. Я смотрю на свое отражение в огромном зеркале, и в следующую секунду делаю выпад вперед. Мой разум контролирует ненависть, злость, боль. Сильнейший концентрированный страх выбрасывает мою руку вперед с ладонью, сжатой в кулак, и она проходит сквозь мое собственное отражение. В долю секунды я вижу, как оно искажается, вытягивается маской удивления, но спустя мгновение она пропадает, и мое лицо перекашивает злоба и тысячи маленьких трещин. Сначала изображение, и только потом – звук. Я успеваю закрыть глаза и крепко зажмуриться, прежде чем слышу грохот разбивающегося стекла. Его осколки летят мне в лицо, сильный жар концентрируется в руке, я не чувствую ее, но чувствую, как жжет пальцы. Кулак разжимается сам собой.
Я заваливаюсь назад, не могу сохранить равновесие, падаю на спину, вскрикиваю, не успеваю сгруппироваться в полете и врезаюсь затылком в стену. Новый очаг боли, и спустя секунду я уже отчетливо чувствую ее, как она поглощает, пожирает мое тело, косточка за косточкой, клетка за клеткой.
Проходит немало времени прежде, чем я прихожу в себя. До тех пор витаю на грани реального и нереального, во мне горят миры и создаются галактики. Во мне взрываются звезды и черные дыры. Во мне антиматерия и материя сливаются воедино.
Я открываю глаза: вся рука в крови, рубашка тоже. Костяшки в глубоких царапинах и осколках. Зеркало разбито, и его маленькие острые дети-пауки расползлись по всему полу ванной.
Пытаюсь что-то сказать, но с губ срывается лишь неразборчивое мычание. Все плывет перед глазами. Не понимаю, что происходит дальше, но, когда открываю глаза во второй раз, в ванну влетают люди, очень много людей, потому что у меня двоится, троится в глазах, и я не различаю реальность и бредовые галлюцинации.
Я вижу волосы, светлые волосы, которые падают мне на лицо от девушки, что склоняется надо мной. Она бьет меня по щекам и что-то говорит, потому что ее губы шевелятся, а все лицо кажется напряженным.
Но я ничего не слышу.
Я не слышу.
Она поднимает меня, взваливает себе на плечи и выволакивает в коридор. Здесь к ней присоединяются люди в черных костюмах, но теперь они не черные, а серые и пыльные. Лица этих людей покрыты сажей, а я ничего не могу понять. Меня тащат к лестнице, и пол ходуном ходит под ногами.
Пролет за пролетом, мы оказываемся в самом низу, но спускаемся еще ниже. В самый гребаный ад.
Под землей с десяток этажей и каждый скрыт пуленепробиваемой бункерной дверью. Кассандра подталкивает меня вперед, люди бегают, мелькают перед глазами, но я их не слышу и ничего не понимаю.
Когда внезапно меня отпускают чужие руки, я понимаю, что все еще в силах самостоятельно стоять на ногах и даже бежать вперед. Кассандра держит меня за руку, и мы виляем по коридорам. Здесь кирпичные стены и пахнет отходами. Человек в черном забегает вперед и распахивает большую железную дверь перед нами, мы влетаем внутрь.
Кассандра буквально бросает меня в кресло. Мотаю головой из стороны в сторону: люди, много людей.
Слух понемногу начинает возвращаться. Я ничего не понимаю, но слышу вой, что исходит отовсюду, как будто из самых глубин земли. Люди говорят очень громко, пытаясь перекричать его, но у них не выходит. Кассандра вновь бросается ко мне и тычет мне в лицо ватными дисками. Кожу на лице щиплет, я жмурюсь и совершенно случайно замечаю, как на пол один за другим летят окровавленные куски ваты.
Кассандра наскоро заматывает мою руку, тянется за каким-то шприцем, но я вздрагиваю, отталкиваю ее из последних сил, но девушка не унимается. Она вкалывает что-то мне в руку, и боль притупляется.
Я зарываю глаза и в следующую секунду уплываю. Мой мир – это лодка. И шторм выбросил меня из нее посреди океана.
***
Призрак...
Призрак....призрак...
Я схожу с ума. Единственное слово вертится в голове, перекатывается во рту вместе со слюной, сползает вниз по пищеводу, но нет, ошибка... оно попадает не в то горло, забивается в дыхательные пути, и я кашляю, кашляю, кашляю, надрывно, как человек с раком легких на самой последней стадии.
Я смотрю в глаза смерти, смерть смотрит в меня. Чертов Ницше ничего не знал о бездне на самом деле. Настоящая пропасть, она в глазах твоего отражения.
– Хочешь, открою тебе секрет? – говорит Алекс. Не тот Алекс, к которому я всем телом прижимаюсь во сне, когда мне больно, страшно и холодно, не тот Алекс, который гладит меня по голове и шепчет, что все хорошо, даже не просыпаясь. Тот Алекс, который призрак. Алекс-жестокий-клон, который разрушает меня изнутри.
И я молчу. Он усмехается, скрещивает руки на груди и смотрит на меня слишком пристально. Я вся дрожу.
– Секрет в том, что никто не меняется, ты понимаешь это? Тот, кто показал слабость однажды, будет слабым всю свою жизнь. Тот, кто предал, навсегда остается предателем.