Страница 51 из 87
Если вы нашли это письмо, значит, со мной что-то случилось. Если вы читаете его и вам больно, то, скорее всего, я мертва.
Трясет всего меня. Я чувствую, как это зарождается внутри головы, вибрация, чужеродное нечто, что мечется в агонии и страхе. Его боль спускается по шее к позвоночнику, переходит в каждую косточку, каждую жилку, не обделяя ни один участок моего тела. Оно поглощает всего меня, полностью, без остатка, и я – лишь аморфное существо – растекаюсь по полу, разбрасывая руки и ноги в стороны. И я – облако дыма – парю над городом, проникая во все его щели, узнавая все его тайны. Я – призрак, не человек. Разве я имею право на существование? У меня не остается смысла, никакого смысла в моей гребаной одинокой и бессмертной жизни!
Я умираю без смерти. Я живу без возможности жить.
Гнию изнутри. Мое тело сильное и крепкое, с иммунитетом ко всем известным болезням, кроме Штамма 13, потому что он и есть мой иммунитет. У меня обострено зрение, слух, нюх и тактильные ощущения. Я сверх-человек, супергерой, чья суперсила – победа над смертью. Но я не герой, я падаль. Красивая корочка, гнилая изнутри.
Я лежу здесь долго, не выпуская письмо Софи из рук. Пол ледяной, и его холод пробирается сквозь мой позвоночник, едва различимо болит спина, но я не чувствую. Я ничего не чувствую, но мои щеки влажные, глупые... глупые слезы хлещут из глаз, и я чувствую себя последним придурком, последним предателем на Земле. Смотрю в потолок.
Я муха, Кэсси. Я муха, помнишь? Я не успел рассказать об этом Софи. Я не успел рассказать историю о мухе, которая неистово долбилась лбом в потолок, а потом ее поймал жирный гадкий мальчишка, оборвал крылышки и оставил умирать под колпаком грязного стакана.
Я не успел ей это сказать... я ничего не успел, понимаешь? За что мне эта боль?
Череп разрывается изнутри, и это все, что я контролирую. Я держу его руками, чтобы моя голова не взорвалась, в то время, как тело само собой встает на ноги и выходит в коридор. Я моргаю часто-часто, крепко зажмуриваюсь и открываю глаза, но перед ними лишь мутная пленка, через которую я едва ли различаю фигуры людей. Они проскальзывают мимо меня, я чувствую, что мой разум заблокирован. Я кричу, кричу внутри своей головы, но мое тело меня не слышит. Оно – робот. И не я даю ему команды.
Даже руки опускаются, и мне одному остается терпеть всю чудовищную боль и агонию. Коридор выводит меня к лестнице, и я поднимаюсь на следующий этаж, стучусь в крайнюю комнату.
У Клона есть план. Я могу уловить обрывки его мыслей, но не понимаю и не вижу полную картину.
Как только дверь перед нами открывается, на пороге стоит Адам. Он бледный, хмурый, но тоже похож на робота. Я смотрю на него и представляю, как замахиваюсь и разбиваю кулаком его нос, как он падает и забрызгивает кровью все вокруг и меня самого, как я наношу удар за ударом снова и снова. Один за Кэсси, второй за Софи, третий за меня самого, четвертый за Изабель Мэд, пятый за Доротею, и шестой за Штамм 13.
Я представляю, как его тело расслабляется под моим, и Адам больше не дышит, и все во мне ликует от запаха победы, хотя в воздухе пахнет кровью. Я вижу все это в своей голове и силюсь улыбнуться, но даже мышцы лица больше не подчиняются моей воле.
Вместо этого рука Клона протягивает Адаму письмо Софи.
«Нет! Что ты делаешь, черт побери?! Это мое письмо, мое, не его!» – кричу я, но Клон глух и слеп. Он стоит и ждет, пока Адам наскоро пробегает глазами по строчкам письма и бледнеет еще сильнее.
– Я хотел убить тебя, – говорит Клон моим голосом, и это окончательно сводит меня с ума, – но это не спасет ее. Ты же понимаешь это?
«Нет! – кричу я изо всех сил, бьюсь о невидимую стену, но она пуленепробиваема, – убей его! Убей ради меня, ради нее, ради нас...»
Но Клон не двигается. Я не чувствую напряжения ни в единой клеточке его тела. Но Адама бьет дрожь и впервые стоя передо мной он не похож на манекен из магазина военной одежды.
Мы молчим больше пяти минут. Я смотрю на Адама, он тупо пялится на письмо. Я не понимаю, чего ждет Клон, Адам бессилен во всех отношениях. Он не воскресит ее, но внезапно я слышу его голос:
– Если ты откажешься ехать со мной на Аляску, я пойму. Ты можешь быть свободен, если хочешь.
Клон щурится.
– Что ты скажешь Хранителям?
– Что упустил тебя.
– А правду?
– Они уже знают, что Софи умерла.
Клон кивает.
– Я поеду на Аляску. Теперь мне просто не выбраться из этого дерьма, придется дойти до конца.
Теперь кивает Адам.
– Выезжаем завтра рано утром.
Клон больше ничего не говорит. Разворачивается на месте и идет назад, механически перебирая моими же ногами.
Мы долго бродим по коридорам, и, как бы странно это ни было, я остаюсь мертвецки спокоен.
***
Почва под моими ногами похожа на болото. Вязкая вздувающаяся жижа, которая все засасывает и засасывает меня внутрь. Она – хищная тварь, что медленно, по кусочкам, сжирает мое тело и дух в нем. Она – черная дыра, и все, что попадает в ее чрево, исчезает без следа. И я исчезаю.
Эта почва – гранит моего подсознания. А в нем скрывается Нечто.
Когда я сгибаю ноги, сажусь на корточки и протягиваю руки вперед, она начинает вибрировать. Земля рычит изнутри, как будто там, в глубине, кричат тысячи тысяч погребенных заживо. Все они – мои Клоны, альтеры, личности. Каждый из них – я в прошлом, каждый – предатель, дикарь и псих. Каждый миг жизни, когда я чувствовал боль, выжигает дыру в моей памяти, и тогда Клон проваливается в нее, кричит и больше не существует. На его место выходит новая личность и начинает все сызнова. Этот круг никогда не прервется, ибо почва подсознания бесконечна и новые трупы создают новую почву.