Страница 14 из 87
– Садись в машину, Кэсси. Я понимаю, ты хочешь быть храброй, но позволь мне хоть раз пригласить дочь на семейный ужин.
***
Я удивляюсь тому, как легко мы следуем за амбалами в костюмах и садимся в дорогой автомобиль с кожаными сиденьями. Я удивляюсь тому, как спокойно и молчаливо ведет себя Кассандра, не говоря мне ни слова. Здесь, в роскоши, она внезапно расслабляется, откидывается на спинку сиденья и даже принимает из рук Миллингтона бокал вина.
«Абсурдно, в нем может быть снотворное», – вопит разумное суждение внутри моей головы, но ничего не происходит ни через час, ни через два. Нас не держат силой, но от этого мне еще страшнее.
Я теряюсь на местности, как бы внимательно ни пытался следить за тем, куда нас везут. Мы не возвращаемся на юг, я вижу это по уходящему солнцу, мы движемся в прямо противоположную сторону: на север, к снегам Аляски. Конечно, Миллингтон не собирается везти нас через всю страну, и спустя несколько часов мы сворачиваем в Санкт-Джордж, административный центр округа Вашингтон, как гласит табличка на въезде в город. Мы не приближаемся к центру, едем по загородной трассе, и вскоре на горизонте вырастает трехметровый железный забор, дом за которым кажется настоящим поместьем. Автомобиль останавливается, и мы идем за людьми в черном, удивленно мотая головами: и я, и Кэсси определенно впервые находимся здесь.
В таком красивом месте я бывал лишь однажды, но даже приют Хранителей, полный антикварных картин и скульптур, – лишь мелкая сошка по сравнению с этим храмом реликвий. Мне сложно представить, каким богатством обладает хозяин этого дома, и какие страшные секреты должны храниться в его шкафу для того, чтобы пустить меня в свою обитель.
Миллингтон все еще держит в руках бокал вина, опускается на черный кожаный диван и откидывается на спинку, вальяжно закидывая ногу на ногу. В моей памяти всплывает сцена из «Бета-Поинт», откуда миниатюрный доктор с глазами жертвы помог мне сбежать. Теперь он сидит передо мной, будто король всего мира, что определенно валяется у его ног, и кажется мне гениальным актером. С такими умениями Чарльз мог бы перехитрить и сам Штамм. Или нет?..
Миллингтон кивает на диван напротив, и я уже готов поддаться его воле, когда Кассандра останавливает меня движением руки.
– Мы здесь не задержимся, – цедит она сквозь зубы, и я чувствую, как завис меж двух огней, пока два монстра сохраняют зрительный контакт между собой.
– Ужин еще не готов. – Ухмылка Миллингтона становится мягче. Он опускает бокал на небольшой столик и закатывает глаза, сжимая переносицу. – Расслабьтесь. Доминик, располагайся, тебе здесь ничто не угрожает. И тебя, Кассандра, никто не собирается сажать под замок. Не переживай.
– Я хочу знать!
Внезапно она взрывается и подается вперед. Пальцы Кэсси сжимаются в кулаки, и на коже проступает синева вен. Она дышит часто и громко, будто разъяренный буйвол. Шрам на лице проступает белой уродливой нитью, и это выглядит еще более устрашающе… и отчаянно.
– Как давно ты следил за мной?!
Миллинтон выдыхает. Он снова берет бокал, вертит его перед лицом, старательно разглядывая узоры, чтобы не встречаться с разгневанным взглядом Кэс.
– Отвечай, – рычит она и делает еще шаг вперед. – Как давно вы следите за мной?
– С тех пор, как ты вернулась из Японии.
– Как?! Как ты мог, черт побери?
– А как ты могла уйти? Тебе было шестнадцать! Я мог спокойно отпустить свою единственную дочь?!
– Ты мог! – кричит Кассандра так громко, что у меня звенит в ушах. – Я никогда не была твоей дочерью, тебе не было до меня никакого дела!
– Как ты можешь так говорить, Кэсси?
Выражение лица Миллингтона становится мягче, и я уже вижу, как дрожит его подбородок. Поворачиваю голову, и вижу, как молниеносно Кассандра меняется в лице, отворачивается, закрывая лицо руками, тихо ругается себе под нос и беззвучно всхлипывает.
– Мы никогда не были тебе нужны, – шепчет Кэсси. – Тебе нужны были только мамины деньги и… она, эта женщина. Ты никого кроме нее не любил, ты был не способен любить!
Я чувствую все то, что чувствует она. Я вижу, как дрожит ее тело, и боль вонзается в мою кожу. Я вижу, как ее душат слезы, и больше не могу дышать. В виски вступает тупая ноющая боль и разрывает мою голову на части. Я не могу думать. Комната, огромная комната со светлыми стенами и золотистыми шторами, черными кожаными диванами и столиками из красного дерева, все это превращается в центрифугу, краски смешиваются, крутятся, крутятся, крутятся, пока не становятся единой черно-коричневой жижей, заполняющей всего меня изнутри.
Кассандра срывается с места и бросается вон из комнаты. Я протягиваю руку, чтобы ее удержать, но не успеваю: вместо этого я падаю на пол, теряя равновесие, и встречаюсь лицом с черно-коричневым ковром, от которого пахнет вином и химическим раствором для чистки. Это темное пятно становится финальной точкой в моем восприятии, и я уже существую отдельно от своего тела и остаюсь наблюдателем.
Я вижу, как упираюсь в пол руками и приподнимаюсь. Миллингтон оказывается рядом, помогает мне встать на ноги и усаживает на диван. Все перед глазами покрыто мутной пленкой, голоса раздаются откуда-то издалека, он протягивает мне стакан, я отталкиваю его инстинктивно, не знаю, что там, но Чарльз настаивает. Вода, просто вода. Осушаю весь стакан и прошу еще: внутри меня настоящая пустыня.