Боль мне к лицу

Он распахивает на мне рубашку, задирает футболку вместе с бюстгальтером почти до шеи и начинает неистово гладить, сминать грудь. Чувствуя, как томительно тянет низ живота, я хватаюсь за его ремень, пытаясь расстегнуть не глядя, но лишь ломаю ногти. Иван на секунду отрывается от моего тела и стягивает с себя одежду вниз одним движением, а потом принимается за мои джинсы. Звук расстёгивающейся молнии кажется сумасшедше-возбуждающим, и я подаюсь к нему на встречу, чтобы почувствовать тепло мужского тела, но Ваня поступает иначе. Мужчина разворачивает меня спиной, подталкивая в сторону дерева и наклоняя, стягивает одежду еще ниже. Мне хочется видеть его в тот момент, когда он овладеет мною, но еще больше — ощутить в себе, поэтому я лишь сильнее выгибаюсь навстречу ему.

– Анька, что ты делаешь со мной, — шепчет Ваня, проводя рукой по моей промежности. Кажется, там все уже горит огнем, и мужчина стонет, ощущая этот жар. Он смазывает свой член слюной, хватает меня за ягодицы и одним резким движением входит внутрь. Я охаю и закрываю глаза, отключаюсь от всего вокруг, концентрируясь только на ритмичных движениях, которые совершают наши тела. Мне мало, мало его и я сильнее подаюсь навстречу, ощущая, как он входит на полную глубину.

– Только не останавливайся, пожалуйста, — умоляюще прошу, продолжая двигаться. Я боюсь, что он кончит первым, и я не успею получить свою порцию наслаждения, но зря. Иван разворачивает меня, прижимая к стволу, помогает стащить джинсы окончательно и подтягивает наверх. Я обхватываю его ногами, нахожу губы, и мы продолжаем.

– Ванечка, — шепчу ему, чувствуя, что еще чуть-чуть … совсем чуть-чуть… – Ах, — оргазм сотрясает меня с такой силой, что если бы не крепкие руки Ивана, я бы точно свалилась вниз. Поняв, что произошло, он начинает двигаться еще неистовее и в последний момент отодвигается, кончая не в меня.

Мы тяжело дышим, отступая друг от друга. Я ищу свои вещи, стараясь не смотреть по сторонам и не думать о том, где мы занимались сексом. Ваня протягивает мне джинсы, и я одеваюсь, опираясь на него и боясь заглянуть в глаза. На этот раз не потому, что мне стыдно. Страшно увидеть раскаяние, когда он поймет, что только что совершил, поэтому я пытаюсь держаться от него на расстоянии, но не выходит. Иван подхватывает меня на руки, прижимая к себе, словно я совершенно ничего не вешу, и идет вперед. И лишь наше прерывистое дыхание напоминает о том, что сейчас было. Я прячу лицо у него на груди, словно маленький ребенок, и мне становится хорошо. Немного стыдно, чуть-чуть натерто, возможно, совсем не романтично, но хорошо. Я приказываю себе не видеть, не слышать, чувствовать.

В машине он первым делом включает печку и отъезжает от ворот кладбища, буквально на пару метров, но так, чтобы оно не бросалось в глаза. Я все равно ощущаю его за своей спиной холодным дыханием смерти.

– Аня, — начинает полицейский, а я готовлюсь зажать уши, потому что боюсь услышать, что все это было ошибкой.

«Пожалуйста, пожалуйста, только не сейчас», — умоляю его мысленно.

– Расскажи, что он сделал с тобой. Обещаю, это никак не изменит мое отношение к тебе, — Доронин снова целует меня в губы, а я хмурюсь, чувствуя себя марионеткой, пешкой меж двух игроков, где каждый двигает ее по своему усмотрению. Почему-то теперь произошедшее кажется фальшью, и я стараюсь разглядеть что-то в облике Ивана, хоть что-то, способное пролить свет на творящееся вокруг. Но вижу только блеск в глазах, недельную небритость на осунувшемся лице.

– Ваня, — я вдруг дергаюсь от неожиданной мысли, — а как ты меня нашел здесь?

– К тебе приставлен человек. Когда ты вышла из дома, он набрал меня, и все время шел следом, потеряв только на самых подступах к кладбищу. Я отвез Яну и приехал искать тебя, мы разделились. А ты как здесь оказалась? — и я вижу такое же подозрительное выражение, с которым только что разглядывала его сама. Он думает, что мы в одной упряжке с убийцей? Что я знаю больше, чем говорю? Что я шла сюда на свидание с маньяком, а потом пыталась отвлечь его сексом?

Невольно начинаю перебирать суставы пальцев и тут же одергиваю себя.

– Я… почувствовала. Шла, но не знала куда именно, только понимала, в какой момент нужно свернуть, — волнуясь, что не могу объяснить понятно, чувствую себя жалкой. Ваня переплетает мои пальцы со своими, пытаясь успокоить, но наш разговор останавливают подъехавшие коллеги полицейского.

Тишину кладбища разрушают людские разговоры, лай овчарки кинологов, звуки машин. Один из парней заглядывает в кабину джипа, криво улыбаясь мне:

– Нашлась, пропавшая? Ну и натаскался я с тобой по темным закоулкам, — и я понимаю, что это мой «хвост». Протягиваю ему ладонь, знакомясь:

– Аня.

– Толик, — легонько пожимает руку полицейский, но добродушие его мигом исчезает, как только в поле зрения появляется Иван с неизменной сигаретой во рту. — Начальство против, — шепотом делится он и исчезает в однотипной толпе мужчин, где я не могу разобрать ни одного лица.