Страница 10 из 113
Пыли почти нет, полы чисто вымыты, телевизор негромко вещает новости. Он заходит домой с продуктовым пакетом, и я чувствую, насколько проголодалась и устала. В больнице физические нагрузки, не дающие тебе превратиться в бесформенное нечто, запрещены. Всем удобнее, когда ты лежишь, а мышцы медленно атрофируются. Впрочем, это не снимает обязанности по приказу санитаров делать их работу. Правда, с появлением Иволги от тяжкого труда я получила освобождение: несмотря на власть врачей, ее не трогали, и меня вместе с нею.
– Как спалось? — спрашивает он, раскладывая покупки, и продолжает, не дожидаясь ответа, — во втором пакете шмотки, посмотри.
Я с любопытством достаю вещи с бирками, чувствуя, как радостно стучит в груди. Новые джинсы темно-синего цвета, водолазка, рубашка в черно-красную клетку, белье. В коробке — кроссовки, очень красивые, и я ощущаю себя ребёнком, получившим на новый год куклу, которую он ждал все это время.
– Померь, подойдет размер или нет, — кричит с кухни Ваня, а я с обновками залетаю в ванную. Все в пору, белье простое, без изысков, но сидит хорошо. Мне хочется накраситься, привести себя в порядок, прежде чем показаться перед мужчиной, но ничего подходящего в доме нет. Я выхожу к нему, застенчиво улыбаясь:
– Спасибо, одежда села идеально. Сам покупал?
– Жена, — стоя возле окна, спиной ко мне, отвечает он.
И тут же солнце меркнет, заходя за тучу, или мне просто кажется?.. Одежда делается неуютной и неудобной, и лишь силой воли я заставляю себя остаться на месте, чтобы не напялить обратно свое старье. Теперь понятно, почему на бюстгальтере ни кружева, ни узоров.
Почему-то наличие жены становится полной неожиданностью, хотя это — вполне логично. Ему явно за тридцать пять или около того, возраст, когда семья, скорее всего уже есть, рядом или отдельно, — но есть. Да и какие планы я могу строить на него, с диагнозом и голосами? Возможно, будь я здоровой, не находясь столько времени взаперти, в жизни бы не обратила внимания на такого человека, как Иван.
«Врешь».
«Нам всегда такие нравились».
«Ванечка же красавчик!».
Тот факт, что на снимках никого, похожего на жену, я не обнаружила, расстраивает еще больше. Ощущение сродни тому, когда ребенку обещают сюрприз и дарят свитер вместо собаки.
Мы молча обедаем. Готовить мне не приходится, — кроме самых обыкновенных продуктов в пакете оказываются два салата, котлеты и картофель в пластиковых баночках. Даже простая еда кажется чудесной, я смакую каждый кусочек, пользуясь приборами и неторопливо жуя. Обмакиваю дольки картошки по-деревенски в соус, испытывая ни с чем не сравнимое гастрономическое блаженство.
После чая, усаживаясь на подоконник с открытым окном, Иван затягивается и начинает:
– На протяжении последних пяти лет в нашей и соседних областях находят трупы. Сначала мы не объединяли их в серию, но в последнее время случаи участились. Мне нужен этот маньяк, — желваки Вани ходят по лицу. — Что тебе необходимо для того, чтобы приступить к делу? Материалы? Место преступления?
«Еще одна, — шепчет четвертый, — скоро будет еще одна. А он недоговаривает, скрывает».
«Конечно, скрывает, — мысленно отвечаю я. — Мы же психи».
«Сама ты псих!».
«Пусть на себя посмотрит».
«Да вам обоим лечиться надо!».
Затыкаю голоса и понимаю, что все это время Иван ждет ответа, а я разговариваю сама с собой.
– К сожалению, я не знаю, что может мне помочь. Про жертвы могу сказать — скоро будет еще одна.
– Когда? — тут же спохватывается он, но я пожимаю плечами. Мне нечего ответить, и Иван чертыхается, ударяя ладонью по подоконнику. — Ладно, я привезу тебе пару фотографий, может, личные вещи?
– Я не экстрасенс, — упрямо повторяю. — Мне не нужны чужие тряпки, я не понимаю, как это работает.
Мы молчим, глядя друг на друга. Тяжело объяснить необъяснимое, видеть разочарование в глазах — еще тяжелее; думать, что на мне белье, которое выбирала его супруга, — невыносимо. Он снова курит, я пристраиваюсь рядом, правда, не на подоконнике, а прижавшись к холодной батарее, в паре сантиметров от его тела. И ругаю, ругаю, ругаю себя за то, что мне нравится начальник уголовного розыска (Города? Области? Как там они делятся?), с этими его разноцветными глазами, руками со сбитыми от драк костяшками, волосами с проседью, бородой с рыжими вкраплениями. И пахнет от него мужчиной, а не больницей, и выглядит Ваня так, что коленки дрожат, и хочется ловить на себе его заинтересованные взгляды, а не исходящую от всех смесь брезгливости и жалости.
Две подряд выкуриваем молча, потом он спрыгивает с подоконника, закрывая окно.
– Я могу выходить из дома?
– Теоретически — да. Но лучше не стоит, поэтому ключи не оставляю, — я провожаю его в коридор, разговаривая со спиной. Снова трель мобильного, на которую мужчина отвечает уже за дверью, быстро спускаясь по лестнице вниз, перепрыгивая через ступеньку. Бросаюсь к окошку, наблюдая, как он залетает в свой джип, и жду, что Иван поднимет голову посмотреть на меня, но этого не происходит.