Страница 7 из 100
– И что это тебя насмешило, ущербная? – окрысился проходивший мимо кафедры владелец лошади, уперевшись взглядом в Ниту.
Лицо у него было неприятное и какое-то... лошадиное. Вытянутое лицо, прилизанные волосы, крупный нос, маленькие темные глаза, много гонору – именно так можно было по-честному охарактеризовать Алексиса Милла. Сын одного из советников короля, потомственный артефактор, перенявший у своего такого же симпатичного отца апломб в неимоверных количествах. Но если отец действительно что-то умел и делал, иначе не сидел бы в правительстве столько лет, то сын искренне считал, что все само приложится просто потому, что он родился с даром. Учиться он не любил, и из пяти артефакторов курса был, наверное, худшим. Но держался при этом, как сам король, благо, слишком занятой отец явно не подозревал, что растет в его семье. И как у такого козла мог быть такой благородный фамильяр, Джереми не знал.
Собственно, вся компания артефакторов состояла из «не слишком хороших людей», как мысленно вежливо окрестил их Джереми. Владельцы редкого дара, они считали себя негласными лидерами всея и всего, лучшими во всем и так далее по списку. Алексиса при этом, несмотря на его не слишком выдающиеся способности, признавали лидером – советники на дороге не валяются, с их детьми лучше дружить.
Веселая компания остановилась, пройдя к столу Ниты. На лицах подхалимов Милла заиграли предвкушающие ухмылки. Разговоры в аудитории постепенно затихали – всем было интересно посмотреть, чем дело кончится.
Нита вскинула голову, сжала губы, но промолчала. Джереми знал эту ее черту – ввязываться в конфликты она не любила и потом страшно оттого переживала. Пережив очередную стычку, она потом долго грызла себя за то, что не стала отвечать злом за зло, выставив себя в глазах остальных слабой и нерешительной. А стычек в ее жизни было предостаточно.
Она, как и Джереми, была сиротой, вот только детство провела в сиротском доме при Академии, как и все оставшиеся без родителей маги. Ей было два или три года, когда она туда попала, в одночасье лишившись семьи. Сама Нита свою историю рассказывать не любила, а Джереми и не спрашивал, но слухи по Академии расползались быстро, так что уже на первом курсе все и все знали.
Родители Нитьен участвовали в заговоре против короны и предприняли неудачную попытку свергнуть существующее правительство. Старый король был при смерти, и власть отошла к его сыну, которого и попытались убрать с дороги бунтовщики. Причиной всему, как ни прозаично, была банальная человеческая жадность.
Обеспеченные и вхожие во дворец, родители Ниты считали себя недостаточно приближенными. Им, равно как и нескольким другим семьям, хотелось быть в фаворе, но в лучах славы и обожания купались почему-то другие. Другим доставались земли, деньги, должности и прочие приятные сердцу вещи. А смена власти показалась подходящим моментом, тем более что мать Нитьен была какой-то дальней родственницей короля. Королевской крови в ней было слишком мало, чтобы претендовать на трон, но она посчитала такой расклад несправедливым.
К чести нового короля, он не стал трогать маленькую Нитьен. Она всего лишь оказалась в сиротском доме, имущество семьи перешло короне, а сама Нитьен была лишена возможности когда-либо занять какую-либо высокую должность. Тем более в правительстве.
К слову, немалую роль тут сыграли и ее способности: мать Ниты была слабеньким ритуалистом, а отец умел говорить с животными – правда, только с птицами. Нитьен унаследовала его дар, причем, полный, а не ограниченный, но к политике он не имел никакого отношения, и это ее, пожалуй, спасло. Будь Нитьен ритуалистом, которые в абсолютном большинстве априори приближены к короне, ее вряд ли оставили бы в живых. О том, что в жилах Ниты течет изрядно разбавленная королевская кровь, ей тоже настоятельно советовали забыть – уже когда она подросла, разумеется.
И очевидно, что в Академии Нитьен была не то, чтобы парией... Но ее не слишком любили студенты. Преподаватели, которые в любых политических конфликтах были нейтральны – это было прописано в их должностных инструкциях еще со времен основания Академии, – напротив, любили Ниту за старательность и мягкий нрав.
Именно поэтому на людях Джереми и Нитьен практически не общались. Джереми было все равно, но Нита уперлась, заявив, что не собирается портить ему жизнь. Впрочем, Джереми подозревал, что Ните попросту нравится легкий флер романтичности – тайные встречи по ночам на скрытом от глаз балкончике, эта вся такая загадочная дружба, и только это и останавливало его от того, чтобы заявить о своем расположении во всеуслышание.
Но в конфликты с участием Ниты не вмешиваться Джереми просто не мог, сколько бы она ему ни выговаривала потом за это.
– Отвалил от нее, – подскакивая на ноги и краем уха слыша обреченный стон Криса, рыкнул Джереми, загораживая стол Ниты от этого придурочного Алексиса.
Алексис, переглянувшись с угодливо захихикавшими приятелями, сощурил свои маленькие глазки и упрямо выпятил вперед подбородок.
– Один ущербный защищает другого ущербного, как мило, – мерзко засюсюкал он, метко ударив по больному месту.
Джереми не считал себя ущербным, но это обидное отсутствие фамильяра и, как следствие, возможности полноценно творить магию, мешало ему чувствовать себя уверенным, хоть он и старался с этим бороться.
– Слышал, на той неделе ты пополнил наши ряды ущербных, так зачем же нам ссориться, дружище? – едко бросил Джереми, у которого противно застучало в висках.