Страница 50 из 100
И, конечно, теперь не нужно было сдерживаться, если вдруг, проходя мимо, хотелось поцеловать или обнять так полюбившегося человека. Джереми, к слову, частенько этим новообретенным правом пользовался, находя в искренних, немного неловких объятиях Ниты желанный покой и умиротворение.
Но в целом дела шли своим чередом. Зарядив-таки в тот день фонарь, Джереми с Нитой слегка перестарались, и дня четыре лежали в лежку, совершенно обессиленные. Им обоим казалось, что в них не осталось и крупицы магии. Больше всего, пожалуй, за это переживал Джереми, который испытывал уже множество раз магическое истощение. И всякий раз медики начинали запугивать его тем, что чрезмерная нагрузка на организм в конце концов может привести к уменьшению магического потенциала.
– Никогда не думала, что артефакты могут затребовать столько силы. Я имею в виду, такие простые, а не заказные, – сообщила Нита, пассивно разглядывая чернеющий потолок.
Сил не было даже на то, чтобы пошевелить пальцем. Да и речь тоже давалась с трудом, хотя, казалось бы, что может быть проще болтовни?
– Это мы просто криворукие, – самокритично отозвался Джереми, методично закрашивая клеточки в пустом кроссворде, даже не пытаясь его разгадывать.
Нита хмыкнула, но спорить не стала. Хотя лично она и вовсе не делала ничего неправильного, а, напротив, быстро догадалась, как поладить с этой непонятной артефакторикой, увидев и разобрав плетения чар. С другой стороны, истощение у нее тоже было, а значит, она выложилась так же неосторожно, как и потерявший голову от восторга Джереми, не останавливавшийся до тех пор, пока фонарь истерично не засиял таким ярким светом, что ослепил их обоих на долгие несколько минут.
– Зато свет у нас есть. Подумаешь, мы его не видим, – ехидно прокомментировала тогда Нита, закрывая слезящиеся глаза ладонями.
Джереми, слишком взбудораженный, чтобы расстраиваться из-за ослепления, только радостно захохотал, явно наслаждаясь одним лишь только фактом того, что он умел не только использовать по полной пространственную магию, но теперь еще и освоил артефакторику.
Правда, дальнейшие испытания были временно отложены из-за магического истощения и полного отсутствия магических сил у горе-артефакторов. Но даже магическому истощению приходит конец, а потому уже через несколько дней экспериментаторы чувствовали себя намного лучше.
– Ни разу не восстанавливался с нуля так быстро, – задумчиво отметил Джереми. – Это, похоже, из-за связи. В обычном состоянии мы бы провалялись недели две, не меньше, – со знанием дела добавил он.
Нита, вспомнив те несколько недель, которые она в Академии пробыла в одиночестве, потому что Джереми закрывали в больнице, задумчиво посмотрела на него. Джереми куда лучше нее разбирался в нюансах истощения, и причин ему не верить у нее не было. Видимо, это был один из тех сомнительных «бонусов», которые прилетели им в обмен на то, что они добровольно пойдут рисковать жизнью.
От этой мысли привычно засвербело на сердце, а настроение упало ниже некуда, но Нита решительно себя одернула. Незачем было портить так спокойно начавшийся день бесполезными рассуждениями о том, чего нельзя было изменить. Да и этот общественный долг тоже не спешил показываться на глаза. Во всяком случае, никакой великой цели Нита пока не увидела, да и видеть не собиралась, твердо решив про себя, что не будет лезть на рожон. И что вообще станет как можно меньше внимания обращать на события, происходящие в королевстве и в мире. Во избежание, так сказать.
Как бы там ни было, но раз познав и прочувствовав артефакторику, они теперь без особых проблем умели сознательно вызывать этот вид магии. И, к большому счастью Джереми, не тратить полностью магию теперь тоже получалось довольно неплохо. Плетения на зачарованиях будто сами подсказывали, когда можно прекращать приток магии.
Все эти неожиданно проснувшиеся умения оказались невероятно полезными. Так, Джереми и Нита в короткий срок обзавелись-таки камнем, зачарованным на нагрев, и теперь в их пещере всегда было тепло и сухо. Погода на улице продолжала свирепствовать, будто пытаясь убить холодом все то, что слишком рано, как выяснилось, обрадовалось весне, но Джереми и Нитьен это теперь не тревожило. В своем хорошо прогретом убежище они преспокойно ходили без верхней одежды, и все тяжелые одеяла теперь окончательно перешли в разряд подстилок. Спать можно было, укрываясь легкими пледами.
И это не говоря уже о том, что теперь у них был постоянный доступ к теплой воде. Как оказалось, на удивление хозяйственный Джереми, обворовывая магазины, прихватил на всякий случай пару кастрюль и даже сковородку. Разве что посуда у них имелась всего лишь одноразовая, но уж на такие мелочи жаловаться было бы совершеннейшим свинством.
Нита хорошо понимала, как ей повезло с Джереми – выросший в одиночестве, практически всегда сам по себе, он привык полагаться исключительно на себя, а потому в своем походе за припасами предусмотрел, казалось бы, абсолютно все. Будь рядом с ней какой-нибудь примерный семейный юноша, он бы, наверное, додумался бы только до еды – да и то не факт, что выбрал бы нескоропортящиеся продукты.
Джереми же казался идеальным. Рядом с ним Нита ощущала себя в безопасности, ощущала себя свободной. Пожалуй, только за это она и могла благодарить возникшую между ними связь – за то, что та связала ее с Джереми, показала, что лучший друг может быть для нее самым дорогим человеком.
Так снялась с них большая часть бытовых проблем, и жить определенно стало намного проще. Оказавшись в более-менее приемлемых условиях для проживания, да еще и разрешившие все свои личные неурядицы, Джереми и Нита постепенно совсем расслаблялись, и порой только дневники напоминали им о том, что не все так просто в этой истории.