Хозяйка Тихой долины

— Иле, в путь, детка, — поторопила кобылу пятками, и на правах хозяйки долины возглавила скромную процессию.

Каменистая тропа вдоль обрыва повела путников прочь от горных вершин. Ни припасов. Ни сменной одежды. Даже воды только по фляге у каждого. Да и какая вода в этом собачьем холоде? Остатки во флягах к вечеру станут каменными. Если повезёт, хоть заночевать можно будет не на снегу. Севериан поёжился, вздохнул про себя: «Завтра к вечеру ступим в тепло».

Рядом пристроилась Мира. Рэм тут же потянулся к её норовистой рыжей кобылке, а девушка скромно потупилась на луку седла и зашептала:

— Я первый раз…

Севериан покосился на прямую спину «тётушки» впереди, припомнил обрывки сна с нежной гибкой красавицей, и озадаченно взглянул на юную племянницу грозной ведьмы: «Что за фантазии у девицы на выданье? Что у неё в первый раз?»

Мира шепнула:

— Я только в детстве мужчин видела, — и как-то стало не по себе от этого разговора. Севериан настороженно покосился. Мира стрельнула своим необычным опаловым взглядом, смущённо спросила:

— Доблестный рыцарь?

— М-м-м?

— А сколько вам…

— Чего?

— Ну, зи-и-им.

Севериан склонился к спутнице и шепнул:

— Этим годом пережил двадцать пятую.

И восхищение не заставило себя ждать:

— Четверть ве-ека-а? Вы такой ста-а-арый?

Севериан хмыкнул. Старый ли? Трёх верных друзей пережил в битвах. Сколько алых цветков по юности посрывал, не последний рыцарь в королевской страже, а счастлив ли? Ста-а-арый.

— Демоны, очень старый, — как-то само сорвалось с языка, и эта миля девчонка отвела взгляд. Потрепала по гриве косящуюся на Рэма кобылку. Заулыбалась. Юная — самый расцвет. Сколько же ей? Семнадцать? Шестнадцать? Девятнадцать? Рыцарь припомнил Дакина. Похотливый говнюк страсть как любил малолеток, прям как степняк. Может поэтому его в битве не прикрыли друзья. Да и были ли они? А-а, демоны с ним.

— Доблестный рыцарь?

— М-м-м?

— А какой он, Айраверт?

— Столица-то?

Мира кивнула, склонилась в седле к гриве пегой и потянула кобылку за ухо. Пегая оторвалась от Рэма, фыркнула, а Мира хихикнула:

— Не знаете, мужчины там вкусные?

— Мира! — хлестнул окрик тётушки, и юная ведьма вжала голову в плечи, а воздух сотрясся утробным рыком из-за огромного валуна.

На тропу впереди посыпались камешки и Севериан заставил Рэма отвлечься от пегой. Поторопил пятками. Обогнал грозную ведьму. Первым обогнул валун, и верный Рэм шарахнулся от медвежьего рыка, взвился на дыбы, а впереди огромная медведица села на задние лапы, перегородила единственный путь вниз и угрожающе заворчала. Севериан понял: отступать зверь не будет, и причин тому две... Обе мохнатые. И обе у иссохшей коряги за спиной медведицы, а другого пути вниз просто нет. Севериан соскочил с коня. Потащил меч. Рявкнул:

— Ох, не к добру, ведьмушки! Ох, не к добру!.. Пшла! Пшла к отпрыскам. Ну! Давай! Дай пройти! — махнул мечом для острастки, и медвежья лапа саданула сверху в плечо.

Севериан кубарем отлетел к валуну.

Звякнул кольчугой о камень.

Вскочил.

Рявкнул:

— По-хорошему ведь хотел. Пшла, грю! Дорогу дай!

Медведица в ответ рыкнула. Пасть в клыкастом оскале брызнула слюной, и зверюга в полтора роста рыцаря смерила Севериана каштановым взглядом. Крутой каменистый откос задрожал от раскатов её протяжного басовитого рыка; ветер шарахнулся от взрезавших воздух медвежьих когтей, порывом стряхнул с тропы в пропасть снежинки, а мастер королевской стражи зло выдохнул: — Ну, как знаешь, — потёр плечо и замахнулся мечом; сквозь зубы процедил: — я по-хорошему хотел.

Севериан и окрик Миры сорвались к медведице вместе. Протяжное девичье: — Не-е-ет! — звенящим ужасом эхом запрыгало по вершинам гор. Севериан поднырнул под огромную косматую лапу, в надежде садануть плашмя, напугать… Косматая тень встретила рыком — пахнула мокрой шерстью в лицо, и увесистая затрещина отправила мастера королевской стражи вниз по тропе. Мир метнулся в глаза, будто в бою с ног всадник лошадью сбил. Перед лицом мелькнула бесплотная тень. Меч высек искру из каменной крошки, змеем вывернулся из ладони, из-под кольчуги брызнули индевелые камни и рыцарь перекатился. Вскочил. А за спиной Мира слетела с седла. Взвизгнула:

— Мелкая! — опрометью бросилась в медведице. — Ме-е-елкая-я!

Рыцарь оторопел от безрассудства девицы, а из-за валуна выехала ведьма. Грустно улыбнулась перепачканному снегом и землёй рыцарю, и отчитала воспитанницу: