Вляпаться в куклы

–Деточка, на тебе живое место-то есть? – Помогла одеть ботинки. Пошуршала в ящичке стойки у изголовья и протянула горошину:

–Держи. Если бок будет сильно болеть, вотри в кожу.

–Это что ещё? – Карси насторожено повертела у носа жёлтую горошину. Понюхала, а ответ незнакомки насторожил:

–Антигистаминное и обезболивающее. Идём, – женщина придержала Карси за локоть и потянула к выходу. – Идём-идём. Тебя ждут.

–А-а-а… А поесть? – и так жалобно получилось, что медик бросила сочувственный взгляд. – Поесть как же?

–После суда, дорогая. Идём.

Карси поплелась по чистеньким ярко освещённым коридорам, мягким дорожкам, мимо спокойных улыбчивых людей. Никто не бросается, не рычит, но она инстинктивно жмётся к высокой женщине-медику от снующих мимо людей в красно-чёрных мантиях. Даже не заметила, как сзади пристроились двое в черных спецовках с короткими дубинками у поясов.

Медик замерла у очередной двери. Приложила чистенькую ладонь к прямоугольнику рядом с ручкой и внутри щелкнул замок. Дверь приоткрылась.

–Заходи. – Она свысока улыбнулась настороженно задравшей голову Карси. – Ну же, не бойся. – Молчаливая двойка в чёрном замерла за спиной. – Ну?

Карси недоверчиво сунула нос в щель и с воплем влетела внутрь от внушительного тычка в спину. Врезалась в стекло, а сзади донесся весёлый басок:

–Как с аристократкой, блин, жмурик-дурик. Савия, ну ты даёшь.

–Вот кто тебя просил, Орти? – возмутилась медик и, прикрывая дверь, вздохнула, – не жалко тебе бедную девочку? На ней же живого места нет.

А Карси как ошпаренная отскочила назад. Вжалась в дверь спиной. Зашарила – ручки нет. Кругом стеклянные стены кабинки с тусклым зелёным светом над головой и непроглядная тьма вокруг. Испуганно сглотнула. Развернулась к железной двери. Саданула:

–Выпустите!

Дверь осталась безмолвной. Карси сползла на колени.

–Выпустите-е… выпустите. Я-а… – на глаза навернулись слёзы, губа затряслась и Карси прошептала, – я хочу есть… пожалуйста… я… домой… Что? Что я сделала?! – тощие руки бессильно шлёпнули о стеклянный пол. – Что-о-о?

Но тьма безмолвствует.

Карси развернулась к темноте неизвестности и спиной упёрлась в холодную дверь. Съёжилась на полу. Попыталась унять проступившие слёзы. Да, она поняла куда занесла нелёгкая в извилистом пути к Сойрис. В трущобах рассказывали об этом месте. О голосе. Об этой комнате. И мало кто вышел отсюда живым. Ненадолго вышел. Обвила руками колени. Всхлипнула. А ведь незнакомка обещала, что отпустят. Обещала же. Обещала!

Но время течёт вязкой массой. Размеренной. Неторопливой. Глаза привыкают к тусклому свету. Вылавливают из тьмы такие же тусклые огоньки…

Пространство вспыхнуло ярким светом. Наполнилось неторопливо-солидным:

–Рассмотрение по протоколу шесть началось.

Карси проморгалась. Увидела в центре зала огромную секторную сферу под белым куполом потолка, опирающегося на черный пластик круглой стены, утыканный такими же стеклянными кубами-клетками. Справа, в подсвеченной красным, кулаками в стекло уперся отмытый Раш в оранжевой робе. Дальше подельники. Слева гордо выпрямилась аристократка в ровном белом свету. Всё в той же маске, чистенькой курточке. И спокойно смотрит вперёд. А голос требует:

–Пострадавший-обвинитель, вам слово.

Маска сверкнула. Уверенный девичий голос, не без издёвки, с достоинством произнес:

–Высокий суд. Я, Эленика Тизария Кассия из рода Бортоллия, обвиняю смердов из красного сектора в нападении с целью грабежа и покушения на умышленное причинение смерти аристократу, чему представила неопровержимые доказательства.

Раш саданул кольцом о стекло:

–Убью, с-стерва!

А голос участливо поинтересовался:

–Правильно ли понял Высокий суд? Ваша светлость обвиняет в нападении на себя?

–Именно.

–Ваша светлость не хочет пояснить суду цель визита на второй уровень?

–Оправдываться? Я?.. Высокий суд точно в своём уме?

–М-да… – раскатилось по залу. – Суд приносит извинения за излишнее любопытство, ваша светлость.

Над головами торжественно пронеслось, – доказательная база, – и свет притух. Перед Карси вспыхнула запись злополучной схватки у магазина, только глазами этой Эленики Тизарии как её там извлечённая из маски. Карси увидела себя на четвереньках хрипящей у ног Раша, и шею свело болью воспоминания. Карси стиснула зубы, вместе с картинкой в воображении впиваясь в жилистую рашеву руку. Вместе с полупрозрачной собой, молча, возликовала, наблюдая за полётом главаря в помойную жижу. Заметила выхваченные маской фигуры комендантского патруля в густой тени переулка. Знакомое: игра закончилась. Атака четверки. Свой стилет, несущийся в сторону маски. Вспышки! Бок болезненно взвыл.

Карси возблагодарила всевышнего, что сидит и потянулась в карман за горошиной, а в усилившемся свете торжественно-размеренно разнеслось:

–Ваша светлость. Должен ли Высокий суд полагать, что свидетель, метнувшая стилет, освобождается от обвинений?

Карси выловила горошину из кармана и замерла, пытаясь втереть её в ноющий бок. Меня?

–Высокий суд должен счесть, что в содеянном её вины нет.

–Да будет так, – снизошёл голос. – Свидетель встаньте… Э… Свидетель, что вы делаете? Что это?

Карси насторожено подняла голову в гробовой тишине:

–А? Что? Кто? Я?

–Высокий суд интересуется: что у вас в руках?

–А-а-э… чёрт, – запаниковала Карси силясь вспомнить, как же незнакомка назвала горошину, – глистаминное… эээ...