Вляпаться в куклы

–Видишь их? – шепнула Эли и Карси вздрогнула как от пощёчины, – это стадо.

Пока крутили ролики следующего убийцы, Карси нервно вцепилась в подлокотники. Силилась понять, почему столько пренебрежения в голосе аристократки. Неужели эта дурочка не видит – всё правильно. После увиденного Карси и сама бы так решила, только дайте этот браслетик. Уж она скажет: доказано. Ещё пять смертей прошли как в тумане. Эли что-то болтала, но слова плыли мимо. И вдруг…

–Седьмое дело. – Огрызающегося Раша приковали в кровавой луже в центре помоста. Побежали видео-голограммы, а судья перечисляет убийства, грабежи, изнасилования, побои, вымогательства, организацию преступной группы. – Толпа всё больше гудит, всматривается в гордо выпрямившегося убийцу. На раскрасневшихся лицах проступил гнев, на озлобленных бледных пошли красные пятна, а судья всё перечисляет. Перечисляет. Голограммы пестрят искаженными болью лицами. Хрипы, стоны, смерть несутся над замершей площадью. И в довершение, огромная харя Раша застыла над толпой выплюнув злобное: с-с-суки-и!.. Эхо затихло и Карси поняла, что такой тишины она еще не слышала никогда. Собственное сердце колотится так громко, что кажется – эхо отдает по всей площади. Раш наклонился, опустил пятерню в липкую алую лужу, медленно встал и, звякнув цепями, мазнул пальцами по лицу. Измалёванная кровью гримаса оскалилась в гробовой тишине, а посреди толпы пошёл шепоток: мы закон. Люди начали выходить из ступора. Площадь всколыхнулась гневом, и Бозвар поднял руку. Повысил голос:

–Порядок! – Чёрная цепь офицеров вокруг помоста подобралась. – Порядок! Суд ждёт решения!

Судья размерено зачитал номера статей, которые ничего не говорили Карси, но после каждой звучало «приговор: смерть». Смерть! Она подалась вперёд. Перечисление преступлений заняло больше чем у всех казнённых вместе. Судья замер. На табло высветилось «Доказано», «Не доказано». И ни у кого не вызвало недоумения, что вверх пошел только один столбик. Люди жаждали справедливости. Желали избавиться от перемазанного чужой кровью Раша. Время вышло и судья произнёс:

–Единогласно. Приговор… – смолк, прерванный вспышкой голограммы рядом с собой. Свет вырисовал на каменном постаменте стройную девушку в золотисто-каштановом платье. Со стрижкой, которую Карси видела сегодня в зеркале – «классическое косое каре» тёмно-русых волос обрамляет приятное пятиугольное лицо с остреньким подбородком. Внимательный взгляд медовых глаз гостьи скользнул по судье и тот почтительно склонился. Бозвар саданул кулаком в грудь. Гаркнул:

–Консул.

Оцепление в чёрном дружно стукнуло кулаками в грудь и консул ответила:

–Приветствую, доблестный Бозвар, – русые волосы качнулись в легком кивке, тонкая ладонь прижалась к сердцу. – Высокий суд, моё почтение, – и произнесла это консул неторопливо, вежливо, спокойно. Во всём её поведении сквозит вдумчивая медлительность, а внимательные глаза уже скользят по почтительно притихшей толпе. – Здравствуйте, господа, – прикрыв глаза, консул неторопливо кивнула людям. Одарила ускользающей улыбкой, и распахнув медовые глаза, не побоялась встретиться взглядом с толпой. Карси показалось, что она одарила душевным теплом каждого, даже её – Карси – коснулось, но… Карси заёрзала: ой как знаком этот голос. Чёрт! Лица в маске не видела, но голос! Эли! Карси покосилась к подножью трибуны и насторожилась: её нет! Чёрт! Это же Эли!

Тем временем, консул вдумчиво продолжала:

–Могу ли я обратиться к вам в связи с этим делом?

Толпа, молча, взирала. Судья кивнул.

–Благодарю… – консул обвела людей теплым взглядом и, так же тихо, неторопливо продолжила, – все мы знаем о необходимости неукоснительного соблюдения закона, который гласит… жизнь человека бесценна. И все мы… каждый из нас, стоим на страже порядка… вычищаем колонию от пренебрёгших этой святой для нас догмой… Помним, что Вавилон наш дом. – Голос подчеркнул наш, заставил глаза засветиться. Приковал внимание к стройной девушке, тихим, почти шепчущим голосом продолжающей, – и я это помню… Закон Вавилона гласит: добровольно посягнувший на жизнь достоин смерти и это справедливо, ведь так? – толпа закивала. – Защищать себя… близких… друзей… и знать, что закон преградит… встанет с тобой на защиту есть неотъемлемое право каждого, – консул снова обвела толпу внимательным взглядом и, вскинув подбородок, повысила голос, – но разве это животное, – палец ткнул в рычащего Раша, – разве оно просто убило?! Не чувствуете ли вы… что наказание не соразмерно деянию? – толпа непонимающе загудела. – Разве оно достойно смерти? – Толпа зароптала. Карси непонимающе завертела головой, а консул продолжила с напором:

–Закон слишком мягок для таких как это животное, и я говорю это не как консул, а как гражданин… Как человек!.. Забудьте о титулах на секунду. Задумайтесь… Должны ли мы принести справедливость в жертву закону? – ткнула пальцем в Раша, – разве это существо, которое язык не поворачивается назвать человеком достойно объятий быстрой и милостивой смерти?.. Вы готовы пожелать ему лёгкого пути к Сойрис?.. Не чувствуете в душах смятение?.. Обман?.. – прислушалась к волнующейся толпе, а судья поинтересовался:

–Что же вы предлагаете, сиятельная госпожа?

–Да! Разорвать его! – донеслось из толпы, – дай ей сказать! Слово консулу! Забить гада. Говори!

Консул величественно подняла руку и толпа стихла:

–Я скажу, – обвела взглядом суровые лица. – Я скажу… Как гражданин Вавилона: требую «мёртвую полосу».