Тень

Тэра пожала плечами. Собственно, она уже представила следующую бессонную ночь в едких парах, в ремонте и вправлении мозгов новичка Гровера… Как же её всё достало!.. Из грустных размышлений вырвало рычащее:

– Мозг ей тестировать! – Бульдог покрутил у виска, и Тэра, невероятным усилием воли придушила волну ярости, покачала головой, видя, как босс развернулся и пружинистым шагом, вразвалочку, направился на вопли играющих:

– Торопыжка, совсем сдурел-рел? В пух же просадишься-шся-шся!

Что остаётся? Взвинченной идти спать или...

– Торопыжка-пыжка-пышка! Да одумайся же-же-же!

...Или найти выход эмоциям. Тэра по себе знает: иногда люди достигают предела. Нет, не предсмертной черты, не грани сущего, а другого, внутреннего предела. Предела, за которым следует эмоциональный взрыв, и единственное, что может спасти, – это возможность переключить внимание, направить внутреннюю злость на что-то осознанное, конкретное, выплеснуть гнев, злобу, скопившуюся обиду. И для Тэры это «осознанное» – бесшабашное любопытство Пантеры. Иногда оно водит по краю, иногда скребёт когтями у горла, но позволяет по широкой дуге обойти Мегеру,затолкать злобный рык ей в глотку и как-то существовать дальше...

– Ну, Торопунька, – принёс сквозняк. –Продуешся-шся!

...И сегодня опять любопытство пересилило злость: «Что учудил фантазер-программист?» Админ, Торопыжка, программер, Клотар – как только его не зовут – наверное, единственный, кто в этой юдоли скорбноодаренных походит на человека. Ни странная ориентация, ни утонченно-рисованные манеры белобрысого Тэру никогда не смущали. Да и вообще, он всегда был на складе единственный, с кем можно спокойно потрепаться за жизнь и за комплиментами не искать подвоха. С ним у Тэры ни разу не возникло мерзкого чувства вожделенной добычи, трофея. Хотя... Знает ли он о ставке?.. И внутри у Тэры всё сжалось от мерзкой догадки…

Тэра в сердцах швырнула измазанную тряпку в развороченный ящик рем-комплекта, выключила свет, и темноту вокруг тут же наполнил тихий скрежет коготков. Техник пошла между рядов контейнеров на свет прожектора гоблина, окунулась в такую редкую в «крематории» ночную прохладу, а ветерок потащил из волос едкий запах старой смазки и машинного масла. Вокруг в мусоре зашуршали мыши, но Тэра только ускорила шаг – не пауки же, в конце концов, да и ладно. Не так страшно! Проскочила сбоку лязгающего манипуляторами о бока контейнера погрузчика и призраком выплыла на свет сквозь дым из трубки старика Шкипера.

А игра накалилась настолько, что даже проигравшийся в пух трус Фунтик заныл:

– Ну, одумайся, Торопулька. Этот молокосос уже всех обобрал.

Новичок в ответ мерзко осклабился. Его алчущие зеньки то и дело скачут между картами последнего противника и высокими столбиками монет.

Все вокруг уставились на меряющих друг друга взглядами последних противников.

Тэра привалилась к контейнеру рядом со стариком и дернула за рукав:

– Шкипи, что происходит?

Шкипер сложил волосатые руки на груди, прохрипел в бороду:

– Денег у них поровну, а этот... – старик сплюнул. – Торопулька карты принципиально не смотрит. Торгуется и переворачивает. Всё.

Словно боясь спугнуть удачу, Фунтик шепнул:

– Но денег-то сравнял, – пристроился у стены рядом с Тэрой, обдал запахом пота, чесноком и глубокомысленным: – Что творит, паразит, а?

А за столом оживились. Торопыжка решился: пристукнул по рубашкам карт и двинул стопку монет.

Гровер шмыгнул носом, покосился на Бульдога, а тот под визжащие звуки погрузчика облокотился о спинку стула новичка. Задумался. Сам босс всегда зубами вцеплялся в каждую заработанную крону. Он никогда не играл, и никогда не сядет за этот импровизированный стол, но игру Бульдог ценит. С видом знатока босс заглянул в карты новенького и еле удержался, чтоб не присвистнуть. Тэра занервничала: Гровер взмок, ёрзает, глядя в карты; и хочет и боится ответить ставкой. Программист же с каменным лицом смотрит через стол, и только его тонкий палец постукивает по измусоленным картам.

Тэра шепнула:

– Так, что происходит?

– Невозможно, – зашептал ей на ухо Фунтик. От нервов и напряжения по мясистому лицу кругленького кладовщика заструились крупные капли пота, а губы сами забормотали, – Просто не в реале... – вдруг мысль трусливого толстяка оборвалась: нос-картошка на мясистом лице шевельнулся, принюхался, и Фунтик погрузил свою картошку в слипшиеся от масла локоны девушки, к самому её уху. Картошка презрительно сморщилась: – Фу-у.

Тэра пожала плечами: подумаешь, масло. Ну, плеснуло из магистрали. Тоже мне, комплимент. Хотя, что с него взять: простоватый чудак. Техник сосредоточилась на игре: противники через стол меряют друг друга взглядами. Гровер напряженно таращится на нервно постукивающий по картам палец с идеальным маникюром, на сиреневый пиджак, на тонкое угловатое лицо внешне спокойного программиста...

– Палец, – шепнул чесноком Тэре Фунтик.