Тотемы

Катаясь в снегу и выдыхая облачка пара, Иван опутывал ближайшие деревья сетью, выстраивая клеть, уворачивался от вспышек, ловил их, вплетая энергию в собственное творение. Нужно было еще немного времени на осуществление задуманного, поэтому он не переставал говорить. Чувствуя злость бывшего друга, Иван продолжал плести. Так давно не используемые филиграни беспрекословно реагировали на малейшее движение пальцев мага, и это радовало Ивана – не забыл, не растерял умений. В конце концов, до потери связи с тотемом он был в организации не последним человеком. Он кожей ощущал, как напрягается пространство внутри клети, – осталось совсем чуть-чуть. Захватив очередную молнию Гордея, Иван услышал грязное ругательство и четко отданный приказ:

– Сэт, взять!

– О! В ход пошли запрещенные приемы. Что ж, – хрипло выдохнул Иван, стремительно выставляя на пути Гордеева тотема щит-ловушку. – Как там говорят? Глаз за глаз?

Послышался визг, и в клети заметался спеленутый светящимися нитями зверь. Тотем Гордея уже не был похож на ягуара, он больше походил на ящера, словно оправдывая данное человеком имя. Когтистые лапы беспомощно молотили воздух, хвост стегал бока.

– Да уж, – прошептал себе под нос Иван, – как корабль назовете… Во что же превратился ты сам? Гордей.

– Плагиатор! – выплюнул тот, ломясь сквозь бурелом. Ноги Гордея утопали в сугробах, но он целенаправленно пробирался к Ивану.

– Зачем же так категорично? – с иронией спросил Иван. – Я всего лишь использовал твое оружие против тебя самого. Это не запрещено правилами в отличие от того, что натворил ты. Твой тотем пленен.

– Ты навсегда останешься здесь, и я заберу у тебя самое дорогое! – грозно прозвучало из леса. – И ничего ты не сделаешь мне. Всегда получается так. Нас вертит по кругу – плохой, хороший, плохой, хороший. И никак этого не избежать, – произнес Гордей, а Иван не понял, к чему это.

Тут раздался выстрел.

– Грязная игра, Гордей, – прохрипел Иван, разглядывая темную фигуру, шагнувшую к нему из заснеженных кустов. – Слова и молнии закончились. – Сквозь прижатые к груди пальцы сочилось алое. Скомканная филигрань рвано замерцала в залитой кровью ладони и погасла. Иван заметил – и сердце пропустило удар.

«Только не сейчас, ну же, работай».

Артефакт мертвым кружевом облепил руку. Невооруженным глазом был виден разрыв по краю сетки.

– Бесполезно.

– Да, дружище, – ядовито прошипел Гордей. – А товарищ Макаров никогда не подводит.

Грудь Ивана словно прожгли раскаленным прутом. А потом еще раз. И еще.

Перед глазами опускалась черная завеса. Иван чувствовал, что падает в эту обволакивающую тьму, не в силах сопротивляться, но в голове набатом стучало запретное слово, а пальцы складывались в знак, который еще дед его деда показывал на занятиях. Часть запретного умения, которое все должны были знать, но применение разрешалось лишь на пороге смерти, так как затрагивало все резервы тотемника, опустошая и его самого, и побратима из тонкого мира.

Иван все для себя решил в тот момент, когда Гордей упомянул Алису. Самое дорогое, что осталось у него, – дочь, и даже ценой жизни он убережет ее от друга, который стал врагом.

«Ненавижу тебя, Гордей», – постыдная эмоция раскрыла в голове бутон ярости.

– Ката-раш-о-тэйн, – прошептал он, уже не надеясь, что вышедший из строя артефакт сработает, но неожиданно клеть схлопнулась, превращая ящера Сэта в зеленоватые обывки филиграней.

– А-а-а! – завыл Гордей, катаясь по снегу, расцвеченному алыми каплями.

– А-а! – эхом ответила метель, глотая чужую ярость.

– Зуб за зуб, – слабо улыбнулся Иван, чувствуя нестерпимый жар посреди колючих снежных вихрей.

Ускользающее сознание фиксировало черное пятно, расползающееся там, где только что стоял Гордей.

«Прорыв».

Шевельнув рукой, Иван перенаправил сеть, окутывая ею проплешину, в которой черной тенью метнулся Гордей.

– Вот так. Теперь ты никому не навредишь.

– Я же говорил – ничего ты мне не сделаешь, – принес ветер.

Под бушлатом один за другим остывали пустые резервные амулеты, а в нескольких десятках шагов темнел контур машины. Нужно было добраться туда. Иван не хотел, чтобы дочь увидела скрюченное морозом тело в сугробе. Лучше уж в машине.

Из последних сил он добрел до автомобиля и грузно упал на сидение, уронил голову на руль и выдохнул, чувствуя кровь во рту.

«Как жаль, что я больше не увижу тебя, лисичка. Еще бы чуть-чуть», – подумал Иван и прижал рваное кружево филиграни к груди в тот момент, когда на сидение рядом с потолка просочилась мерцающая фигурка Алисы.

***