Тотемы

Пролог

«Не зря говорят, что обстоятельства, не зависящие от нас, лучше всего побуждают к действию, что загнанному в угол остается лишь один путь – вперед. Правильно говорят. Комфорт расслабляет. Как ни странно, но именно стресс – причина и двигатель прогресса. Я прочувствовала это на своей шкуре.

Взросление ломало меня и вытягивало в струну, заворачивая колки так, что мой гриф-позвоночник грозил треснуть и сложиться вдвое.

Не буду врать, теперь я считаю, что моя прошлая жизнь была на зависть многим: я симпатичная, без проблем с учебой, родители баловали – не до абсурда конечно, но у меня был и свой комп, и смартфон, и велик, и деньги на карманные расходы. Я это ценила. Была старательной, вежливой, не связывалась с плохими компаниями, не курила и не пила, пусть одноклассники и посмеивались надо мной, считая заучкой, а в чем-то даже занудой, однако все равно дружили со мной. Я окончила школу с серебряной медалью, поступила в ВУЗ, пописывала рассказики в местный журнал – в общем, ступенька за ступенькой поднималась по лесенке жизни, вполне соответствуя ожиданиям родных. А потом все полетело к чертям. Не знаю, когда конкретно начался коллапс. Может, я бессознательно ограждала себя от вестников несчастья, намеренно не замечала, что жизнь входит в отчаянное и бесповоротное пике – не буду спорить. Я читала про эффект ложной слепоты. Наверное, это именно он.

Мое прозрение далось мне нелегко. Реальность, словно толпа, рвущаяся в супермаркет на распродажу, прижала меня к прозрачной витрине так, что ни отойти, ни отвернуться, а сзади еще напирают, грозя размазать тонким слоем…

Именно в этом состоянии я смотрела сквозь широкие стеклянные двери дорогого бутика, а там, у прилавка с драгоценностями, стоял мощный мужчина в дорогом костюме и застегивал толстую золотую цепь на шее моей матери.

Сразу было понятно, что они не просто друзья… Язык тела и мимика достаточно красноречивы, и мне не нужно было слышать, что говорила мама своему любовнику.

Любовник… Это слово не совсем подходило к ситуации, ведь однокоренное – любовь – значило для меня очень много. Поэтому выражусь четко и по-уличному – хахаль.

Я стояла у витрины не шевелясь, ждала, когда мать обернется и с ее лица наконец исчезнет улыбка. Мысли у меня при этом были далеки от христианских заповедей. Из горла рвалось какое-то звериное рычание, и чем дольше я стояла, тем изощреннее становились кары, призываемые на голову той, кто еще полчаса назад была любимой мамочкой, а стала… Кем? Предательницей. Изменницей. Гадиной, которой нет прощения.

Может, если бы мать с отцом ссорились, если бы нашелся хоть один очевидный признак, что в нашем семействе что-то не так, – был шанс, что я отнесусь к происходящему иначе. Но уверенность в искренности чувств и верности папы была непоколебима, и мне хотелось разбить стеклянную преграду и вцепиться матери в лицо, и орать на нее, и…

И тут она заметила меня.

Порыв убежать был сильным, поджилки тряслись, но ноги словно вмерзли в асфальт при летних почти +30. Я дождалась момента, когда голливудская улыбка Ларисы Исаевой резиново натянула щеки, из-за стекла раздалось мое имя, и при этом в голосе матери сквозила досада и неприкрытое раздражение.

Я раньше не верила, что за считанные секунды могут обесцениться годы, но так и произошло.

Ее шаг в мою сторону оттолкнул меня от двери, словно вокруг матери образовался плотный прозрачный шар, и я побежала.

Мимо мелькали вывески, прохожие, обрывки раздраженных фраз, когда я задевала кого-то плечами, автомобильные гудки, мой собственный смазанный силуэт в отражениях витрин.

«Али-ис-са-а!» – окликнул меня тягучий голос незнакомого мальчишки. Или мне показалось? Я несколько долей секунды видела отзеркаленного стеклом синеглазого вихрастого пацаненка лет десяти или одиннадцати, но не сбавила скорость. Какая разница, чего он хотел, ведь я его не знала.

Я бежала уже просто потому, чтобы не останавливаться, чтобы не заглядывать в глаза матери и не слушать ее объяснения, пытаясь оторваться от догоняющего меня голоса.

– Алиса! Алиса, остановись сейчас же! – Теперь в каждом слове матери мне чудились капризные нотки – такие же, которые звучали в ее смехе, когда она красовалась перед зеркалом в бутике, поглаживая дорогую побрякушку, подаренную этим боровом в костюме. Чего ей не хватало с папой? Этой цепи в полпальца шириной? Да удавись ты на ней…

Мать бежала за мной. Ее спортивной форме могли бы позавидовать многие девчонки моего возраста, но я сейчас отчаянно желала, чтобы она споткнулась и расквасила себе нос.

В отражении справа, сопровождая каждый мой шаг, мелькало что-то огненно-алое. Я на бегу повернула голову и тут же, неловко зацепив бордюр носком кроссовки, полетела лицом вперед прямо на проезжую часть. Крик сзади перешел в ультразвук. Из-за поворота резко выдвинулся черный капот джипа, а я падала прямо под колеса!

Я заметила, как водитель, не успевая затормозить, по-рыбьи открывает рот и жмет на руль. Звук автомобильного сигнала взорвался в ушах. Мое тело уже напряглось в ожидании боли, и, вытянув руки вперед, я подавилась вдохом…