Тропа в настоящее

Город условно делили на крыши (куда часто прыгала подросшая, да не поумневшая ребятня), собственно сам город – с районами разной степени бедности, сельскохозяйственные окраины и загаженную мутантами канализацию.

Когда-то очень давно вместо Радиума стоял большой городище с развитой инфраструктурой, многоэтажными домами и собственной мини-ядерной станцией. Последнее и подвело. Вернее, станцию подвела ее система охлаждения, а жителей – наивное недоверие к сирене и нежелание идти в бомбоубежище без накопленных благ.

Выжившие в той катастрофе построили новый город и отдали предпочтение покупке энергии у соседей, из-за чего новые блага копились поколениями. Хозяева города не стали восстанавливать канализацию целиком. Благодаря этому черному рынку нашлось где раскинуть свои далеко не метафорические щупальца. Заброшенные ветки коммуникаций расчистили, облагородили и заселили. И если центральную использовал по прямому назначению Радиум, а восточную часть прибрала к рукам рыночная мафия, то западную заселили выкидыши радиоактивной эволюции. Валмонов, правда, среди них не было, иначе канализацию давно бы прочистили с огнемётами и крупнокалиберными пушками. Но вот трехглазые котики, одноглазые жабы, крокодильчики и эмбриончики – эти встречались едва ли не на каждом шагу. Потому западную часть отделили от остальной бетонными стенами и заставами охотников, отстреливающих как лезущий наружу гнус, так и жаждущих приключений идиотов.

Именно в западном ответвлении, перед одной из застав, и торговал дядюшка Наф-наф. То ли его прельщала близость к канализационным слизням, то ли он сам любил места погаже и помокрее. 

Аспид колебался. Связываться с дядюшкой было рискованно. Он уже однажды допустил эту ошибку и до сих пор не мог забыть, с каким огорчением слизняк отпускал его: «Такая перспективная печень. Продай, не знай бед аки трезвенник. Покупатель живо найдется, да и все остальное ему любо будет».

Но на черном рынке, не нашлось старых знакомых способных купить батареи или поменять на что-то равноценное. А с новыми Аспид не спешил знакомиться. Пустят гончую, а та быстро наведет справки, откуда у обычного падальщика термоядерные батареи, и продаст информацию тому, кто больше за нее даст. Поэтому сталкер и рискнул скинуть досаждающий хвост на слизняка. И пусть он их «прекрасная печень» по банкам фасует.

А еще он хотел купить какой-нибудь транспорт. Ноги гудели и уже два дня грозились подкоситься от перенапряжения. Нужно было обзавестись баги, уазиком или мотоциклом. Любой вариант сгодится, лишь бы был не чипованный, не отслеживаемый и с полным баком. Да пусть слизняк подавится батареями, лишь бы нашлось у него транспортное средство! На черном рынке не повезло: пара ездовых клуш умеренной ощипанности и псы престарелого вида.

Спустился через люк западной части и сразу попал в объятия неповторимого набора ароматов, громче развешанных плакатов, заявляющих, что прикуривать здесь – взрывоопасная идея. Надетый заранее респиратор с руганью был заменен противогазом. А мысли о предстоящей наживе вопросом: как только местные здесь живут, неужели принюхались?

Из этой ветки было два пути: обратно к черному рынку или по его краю на нужный пост охотников, где его печень обещали встретить в склизких объятиях. Приосанившись, запихнул дурное предчувствие куда подальше и пошел, куда собирался. По ощущениям туда же, где похоронил интуицию – вон как благоухает.

Бластер показывал красную полосу минимального заряда батареи. Даже сбросив энергетический выплеск выстрела на минимум, можно надеяться лишь на пять-десять выстрелов. Помимо бластера на поясе висела поясная сумка с иголками, неоднократно спасавшими своему хозяину жизнь, а в подкладке куртки пряталась свето-шумовая граната. Даже сапоги могли удивить незадачливого зложелателя спрятанными лезвиями. За пазухой хранился любимый однозарядник. И все равно Аспид не чувствовал себя достаточно защищённым.

Не шибко умные обитатели канализации, уже после трех прожаренных бластером соплеменников сочли гостя несъедобным. Лишь эмбриончики иногда опускали склизкие лапки с потолка, стараясь ощупать и присосаться к нагу. Но от них сталкер отмахивался ножом, как от лиан в джунглях. Крику больше, а эффект тот же. Разве что лианы просто падали, а эти лапы еще какое-то время конвульсивно дергались под ногами. Крокодильчиков, притворяющихся зелеными кочками, Аспид просто обходил, трусливые жабы, плюющие кислотой, предпочли забиться по углам. Раз или два сталкер оглядывался и видел котов, но те шли не по его душу, а по мозги менее удачливых жителей канализации, копошась присоской языка в упавших с потолка эмбрионах.

«Зачистить бы все здесь огнеметом», — в сердцах подумал Аспид, срезая лапки очередному эмбриону и ныряя в более окультуренную трубу. Здесь паразитов почти не было, зато в конце встретили охотники, которые едва не попутали сталкера с паразитом.

Спустя заряд плазмы, к счастью пролетевший мимо, и отборный мат в ответ, охотники и сталкер разобрались в намерениях сторон. Будущего клиента (или товар) Наф-нафа пропустили через пост.

Говорят, когда-то все люди были одинаковые: две руки, две ноги, одна голова. Ни тебе жабр с перепонками, ни хвостов, ни, тем более, слизи вместо тела как у дядюшки Наф-нафа. По мнению Аспида, если когда-то все люди действительно были одинаковые, то при разделении имущества генетического кода дядюшке достался сортир. И он в него упаковался. А чья-то добрая рука нажала на смыв, с тех пор слизняк в канализации и тусовался.

Обжился, обзавелся собственным закутком, куда сносил разный хлам разной степени ущербности. Затем дело пошло в гору и товар стал куда респектабельней, но привычка стройки гнезда из мусора осталась. Так что на первый взгляд магазин Наф-нафа напоминал городскую свалку в уменьшенном масштабе. На ней тоже можно было найти как живой товар, так и неживой.