Страница 55 из 174
Барбара с Юноной переглянулись.
– Значит, он тебе доверяет. Но это не важно. Тебя все равно не пустят в храм. Туда, к колоколам. Для того, что бы туда попасть... Нужно спросить тех чудаков, в люльке!
– Люльке?
– Да... они занимаются тем, что красят храм. В люльке поднимаются наверх и красят. – В один голос сказали Юнона/Барбара. – Пошли, проведем.
Они подтолкнули Олега к церкви, тот вроде и хотел сопротивляться, но, в то же время, хотел и последовать за ними, а потом начал сопротивляться, но потом все же шел и даже слишком быстро, а потом останавливался, получал толчок в спину... так и дошел до люльки.
– Но в ней никого нет. Они ушли на обед.
– Все гораздо интереснее, мой горбоватый друг. Тебе уже есть 18?
– Мне 50 вообще-то, чего спрашиваете?
– Не знаем. Просто. Кстати, эти маляры в люльке – мы.
Юнона и Барбара запрыгнули в деревянную ванну из досок, привязанную к противовесу на другой стороне храма канатами.
– Эй, там, наверху! Отдать швартовые! – завопила Юнона.
– Эй вы! Спустить концы! – закричала Барбара.
– Вы еще кто такие!? – заголосили двое рабочих, измазанных краской. – Что делаете в нашей люльке!
Персоны захохотали и убежали. «Твой выход, Олежка». – Шепнула вслед не то Барбара, не то Юнона.
Олег договорился с малярами, что те поднимут его наверх, дал им рублевый. Последние деньги, но интересно же!
Люлька познала толчок, и поползла вверх. Снова толчок, и снова. Вверх и вверх.
На 25 толчке Олежа увидел надпись шариковой ручкой на выкрашенной в спокойно-зефирный желтый стене храма:
«Надобно хранить истину в тайне, дабы избежать ее опошления.»
Пьер Абеляр.
Олег улыбнулся. Правильно, нечего разглагольствовать. Да Олег и не хотел никакой истины. У него истина и своя есть, ему удобная!
Далее шла еще одна надпись, знакомым почерком:
«Святыня, брошенная в грязь, остается святыней».
Рука Олега автоматически потянулась за сепией в кармане, но пока люлька толкалась вверх, Олег не успел ничего придумать. Писал тот же человек, что и помадой в борделе. Везде этот «писун».
Не успел Олег это подумать, как люлька остановилась и его выперли.
Олежа оказался на крыше. Коричневая черепица под ногами шевелилась, рискуя оползнем прокатиться к обрыву и уронить Олега на землю. Корешков думал, что хорошо бы в таком случае захватить пару уродов, которые его выгнали. Своя смерть, конечно, тоже напрягала, но вот то, что он заберет с собой еще двоих бестолочей компенсировало боль от потери себя.
Коричневая черепица, шаги Олега, коричневая черепица, шаги Олега, коричневая черепица, хруст её под ногой, ругательство, снова шаги Корешкова по коричневой черепице.
Вооооот.
Заветная цель.
Пристройка на крыше, состоящая из арок, объединенных общей, простите за тавтологию, крышей. Под ней висели колокола, вниз спускались веревки.
Вот она, заветная.
– Эй ты, плохой ведущий! Сюда иди! – сказал черный силуэт колоколиста или колокольщика. Это был голос того парня в шлеме, Андрея. Он куда-то скрылся. Когда Олег подбежал, лопая сапогами черепицу, к пристройке, запутался в веревках и поднял шум. Очнулся Олежка на каком-то балконе. Голова болела так, что лучше б она лопнула от звона. Корешков понял, что находится на балконе, потому что смотрительский взгляд абсолютно точно видел деревянный парапет с перилами. Парапет был не сплошной, состоял из деревянных столбиков, за пробелами в которых явно угадывалась… пропасть.
Пропасть.
– Да, там пропасть. – Сказал Андрей.
– Это же церковь. – Пробурчал Олег. Он потянулся к бутылке портвейна, которую обнаружил под рукой. Рука упрямо не желала вытягиваться настолько, что бы дотянуться.
– Именно, церковь – сказал Андрей. Внизу, где проходило служение, как раз запел хор. – Собственно, я ведь и приглашал тебя в церковь.
– Только вот зачем?
Андрей выдержал паузу, не спуская глаз с Олега. Тот наоборот глаз не поднимал. Василевич видел стареющего забитого мужика, с ярко-синими глазами, зажатого, неудовлетворенного.
Чем это убожество-ничтожество так привлекло Андрея? Василевич не знал. Что-то над ним постоянно задавало ему, Андрею, вопросы, на которые он искал ответы. И находил, даже если и не конечный результат, то наслаждение в самом поиске. А ответы… они ведь могут быть разными. На один и тот же вопрос. И все – окажутся правильными. Тут вся суть в том, что для каждого ответ разный. Что было правильным для этого горбоватого, а что нет, Андрей пока не мог понять точно. Его интересовало другое – почему он, Андрей, считает верным пускать Олега в свой внутренний храм.