Страница 26 из 174
Это сцена 7.
В ролях:
Олежа.
Очень злой мэр Берлименко.
Главные Мужи Города (в дальнейшем – ГМГ).
Травести актеры.
Читать голосом сначала агрессивно-деприсивным, а потом – маниакально-шизофреническим. Не перепутайте.
НЕ ПЕРЕПУТАЙТЕ.
Это очень важно.
Корешкова таскали за шкирку по пожарной части, орали на него, лупили по щекам документами, таскали по жандармерии, тоже лупили, кричали как на паршивого кота, тащили к мэру города, который тоже накричал на него, а еще и чернильницей кинул, сука.
В кабинете городского головы Олег и сидел весь в соплях, в слезах, чернилах, слюне орущего на него собеседника. Кабинет был большой, как этаж маяка. Слева от стола мэра у стены стоял белый комод с золотистой или позолоченной окаймой вдоль ящиков с ручками и ножками в форме львиных лап. На комоде – круглый, очень чистый, с фильтрованной и насыщенной витаминами водой, просторный, стоял аквариум. От просто стеклянной тары (очень дорогое итальянское стекло) его отличало наличие внутри золотой рыбки, которая сразу делала это стеклянное изделие аквариумом. Над этим всем, очень непродуманно и нерационально, висело горизонтально вытянутое зеркало, с золотой рамой, на которой были выгравированы цитаты на латыни, между ними блестели драгоценные камни. Непродуманно потому, что зеркало отражало в таком положении что угодно, но только не людей в комнате, ибо очень висело высоко. Рядом с комодом, слева – красный диван, обтянутый дорогой кожей, на которой, да и на диване в целом, было очень удобно сидеть. Справа от комода – старый телевизор на трех лапах, на нем показывают выступление одного из генеральных секретарей, которое прерывается, и на экране мы видим вопли гитлера, которые прерываются, и на экране мы видим некоего африканского лидера, целующегося с Брежневым, что прерывается и мы видим…
.
.
.
Корешкова посадили в центре комнаты, на ветхом стуле. Если даже хозяин кабинета и не думал в случае чего ронять Олежу на пол ударом башмака, Корешков рисковал на таком стуле упасть сам. От порыва ветра из глотки мэра.
Олег никогда еще в жизни так долго не поднимал глаз. Во-первых, ему было стыдно. Во-вторых, могли и фингал оставить.
И смотритель маяка был горбоват вдвое больше сегодня. Хотя никакой он уже не был смотритель маяка, потому что:
– ТЫ УВОЛЕН СКОТИНА ТУПОРЫЛАЯ ПАДЛА ТАКАЯ ВОТ НЕОТЕСАННАЯ ДЕБИЛУШКА ГОСПОДНИЙ ТВАРЬ КОНЧЕННАЯ УВОЛЕН НА ВСЮ ЖИЗНЬ И ЧТО БЫ С ГОРОДА ТЕБЯ СКОТИНУ ВЫНЕСЛО ЧЕРЕЗ ДЕНЬ МЛ*ДЬ НА ХЕР!!!!!
Нет, это была не лавина. Это был даже не шторм и не смерч. Нет, это всего лишь надрывался мер Старой Башни по фамилии Берлименко. Рядом сидели банкир Борис Нефедов, владелец завода Николай Вожеватый, владелец большого рыболовного судна Алексей Чално, главный аптекарь Виктор Токарский и священник, отец Игнатий. Самые богатые мужи города. Старая Башня была многоруким и многоногим куклой-арлекином, за каждую конечность которой дергали вот эти джентльмены. И голова арлекина-города продолжил, уже на три голоса ниже.
– Послушай меня, уродец. Вверх по реке есть первый порт. Там много вкусной рыбы, которую они возят далеко дальше нашей задницы мира под названием Старая Башня. Порт – это сообщество моряков, докеров, судовых механиков, офицеров и не только. Это тысячи людей, занимающихся очень полезным делом. Они работают и получают жалование. Они приносят жалование домой, что бы кормить семьи. И делают это честным трудом. Вспомни о них, когда жрешь рыбу. Хотя ты, наверное, ждешь, когда на берег вынесет дохляк и жрешь халяву!
Судовладелец хохотнул, потом повторил то же самое аптекарь, потом захохотали все, и даже Олег хотел засмеяться, но понял, что от содроганий собственных телес эти же телеса на полу окажутся и еще за стул платить придется.
– Все было бы хорошо, – продолжил Берлименко, – но ночью, когда в основном и идут суда, им нужен маяк. И наша великая страна позаботилась о том, что бы суда находили дорогу по реке благодаря этим башенкам. По маякам, Олег!! А не по пожару!! Из-за того, что один неудовлетворенный жизнью дебил решил нажраться беленькой в компании бомжа и голого сумасшедшего деда, которому полгорода хочет оторвать яйца!! Яйца, Олег!!
Олежа плакал. По его пухлым щекам лились налитые блестящие слезы, забирающие привычный блеск из темно-синих глаз. Никто из присутствующих в кабинете мэра не обратил на это внимание. Они уже насмеялись и вернулись в привычный ритм. Судовладелец зевал, щелкал челюстями, как выброшенная на берег рыба ловит воздух, банкир смотрел на часы и чесался, потом смотрел на свой кошелек и чесался, а потом снова вспоминал, что время = деньги и думал, стоит ли платить их студентам, что бы выводили краской на стенах: время = деньги. Да, именно такие надписи и писали на стенах города Старая Б, что бы банкир на моционах своих не забыл. Священник молился с закрытыми глазами, аптекарь гладил мешочек с порошком в кармане, как раз порция на всех присутствующих, владелец рудного завода вообще был как камень.