Это игра

Стресс бил горячим молотком по внутренней поверхности черепа, таившей самое дорогое, что было у Виктора. Удары эти отдавались раскатами грома и шли по всему телу, с все учащающейся амплитудой.

Дрожал Виктор, дрожал Сладкостелящев-Жесткоспадский, дрожал Фонзайдель. Виктор стирал полоску крови с дыры, где был нос, С-Ж стирал рвоту с грязной куртки (он правда очень боялся крови), а Фонзайдель вытирал смесь слез и крови с лица. Это был просто праздник какой-то.

– Если ты сейчас же не возьмешь себя в руки, – сказал Виктор, – не получишь ни грамма капель.

– Но он… умирает… – промямлил Фонзайдель.

– Я позабочусь о нем.

– Правда?

– Правда!! – рявкнул Палец так, что заглушил на секунду сопли-вопли гостей. Врач моментально сорвал связки, так бывало всегда, когда он кричал. Проклятые связки.

Перспектива остаться без капельперебила отвращение к крови у С-Ж и он вмиг потащил мешок в указанную Палецым лабораторию. Палец тоже покатился туда, и, что бы отключить воющего Фонзайделя достал из кармана флакончик, открыл его, извлек пипетку, запрятанную под крышкой, и капнул на Фонзайделя. Тот моментально смолк, как только капля вторглась под его кожу. Из-за клеенки показалась голова С-Ж, завистливый его взгляд что-то говорил Палецу, но тот чуть ли не сбил С-Ж при въезде в операционную.

– Достал! – скомандовал хозяин этого места.

Сладкостелящев-Жесткоспадский дрожащими руками, в предвкушении новой дозы достал. Пошурудил черным полиэтиленом мешка, и на свет появилось тело. Чем то этот акт был похож на рождение, но сейчас Палец и С-Ж имели дело с трупом. Кто бы ни появился на свет, случилось мертворождение.

– Кто она? И как умерла?

– Погибла. Клянусь, ни при чем. Из наших. Ну, не несем мы в морг. – Сказал С-Ж. Он снова обернулся. – Слушайте. А кто-то есть еще в Логове? Ну, помимо этой вашей Раисы?

– Никого.

– Я ощущаю чье-то присутствие.

– Вы злоупотребляете каплями.

С-Ж встрепенулся от возмущения. Самое обидное в том, что и сказать-то ему было нечего. Он действительно злоупотреблял каплями. На языке вертелось возражение, что это, мол, все ради Палеца делается, что если бы не капли, то и никто бы ему еду не носил, что, мол, это ведь все ради него… И тела тоже для него… а денег то у Виктора нет!! Так это пусть радуются, что им, бездомным, его капли понравились!!

– И ничего я не злоупотребляю, – обиделся С-Ж.

– Я ничего не чувствую, из присутствия! – передразнил С-Ж Виктор. – Давай еду и проваливай. Дружка с собой забирай.

– Берете труп?

– Да.

С-Ж заплясал на месте от радости. Он шатался из стороны в сторону с приоткрытым ртом. Забылось все – и невидимое присутствие, так пугающее, и разбитое лицо Фонзайделя, и то, что он эту девушку, что лежала на операционном столе и вот-вот начала б гнить – клеил полгода, пока она не умерла от тифа. Скоро будет капля.

Скоро будет капля.

СКОРО БУДЕТ КАПЛЯ.

У Виктора была другая радость. Он на один, может, на два, а может, даже на большее количество органов был ближе к своей цели.

Все как-то стало легче, невесомее, Фозайдель с Сладкостелящевым– Жесткоспадским растворились где-то, оставив им с Раей новый рюкзак с продуктами, и, самое главное, новое тело.

Может ли человек, не выходящий на улицу десятилетиями и ненавидящий людей и физический труд жить припеваючи? Может. Главное, правильно держать другие тела за их желания. Это была своеобразная месть.