Всё, что захочешь.

- Па­па-то, зво­нил?

- Зво­нил. По­еду к не­му в вос­кре­сенье. – Ва­дим по-де­лово­му скла­дыва­ет бу­маж­ку с на­чер­танным па­ролем.

Он во­об­ще весь та­кой де­ловой, вдум­чи­вый, спо­кой­ный как удав. Его вы­вес­ти из се­бя слож­но. Ка­жет­ся, Вадь­ка да­же драть­ся не уме­ет. Ни­ког­да впе­рёд дру­гих не по­лезет. Я как-то наб­лю­дал за ним в шко­ле, ког­да на ро­дитель­ское соб­ра­ние вмес­то ма­мы хо­дил. Тол­па ре­бят­ни чуть ку­лер не снес­ла, что­бы во­дич­ки по­пить. А бра­тик в сто­рон­ке сто­ит, на од­ноклас­сни­ков смот­рит, как на ума­лишён­ных. По­том, ког­да де­тиш­ки от ём­кости от­липли, по­дошёл спо­кой­но, на­лил се­бе во­ду и на­питал­ся. Вот та­кой у нас Ва­дим. Отец его мне вро­де как от­чи­мом при­ходит­ся. Но у ме­ня язык не по­вора­чива­ет­ся так его наз­вать. С вось­ми лет зо­ву его па­пой. И хоть мать и с ним раз­ве­лась, но я счи­таю его сво­им от­цом. Хо­роший му­жик, меж­ду про­чим. Что они ца­пались меж­ду со­бою, хрен их раз­бе­рёт. Ведь сей­час об­ща­ют­ся хо­рошо. Отец при­едет, так и об­ни­мут­ся, и по­целу­ют­ся, а вот жить вмес­те не по­луча­ет­ся. Та­рака­ны у них в го­лове раз­ные, не на­ходят об­ще­го язы­ка – иде­оло­гия и жиз­ненная по­зиция не сов­па­да­ют. От­цов­ские та­рака­ны та­кие ры­жие и мах­ро­вые. И жуть, ка­кие прин­ци­пи­аль­ные. На ус­тупки ни­ког­да не идут. Ма­мины та­рака­ны ма­лень­кие, юр­кие и бал­дёжные. Иной раз раз­бе­га­ют­ся в раз­ные сто­роны, и не со­берёшь. А уж, ка­кие пок­ла­дис­тые! Иног­да. Всё раз­ре­ша­ют. И всю ночь за ком­пом про­сидеть, и у дру­га пе­рено­чевать, и пив­ка вы­пить. Отец же ни­каких си­дений за компь­юте­ром без на­доб­ности не приз­на­ёт. А уж но­чёв­ки! В это мы его и не пос­вя­ща­ем. Но он, как я уже го­ворил, клас­сный му­жик. Про нас с Вадь­кой не за­быва­ет. При­ез­жа­ет час­тень­ко в гос­ти, и да­же де­неж­ку нам да­ёт. Сей­час, ко­неч­но, я уже у не­го и не возь­му. Сам те­перь за­раба­тываю. Жду с не­тер­пе­ни­ем свою пер­вую зар­пла­ту. Че­рез не­делю бу­дет.

Ут­ром ма­ма сва­рила ко­фе. Я за­лил его в ма­лень­кий тер­мос и пом­чался на ра­боту. Ров­но в во­семь с от­чё­том в од­ной ру­ке и чаш­кой аро­мат­но­го ко­фе в дру­гой я уже сто­ял пе­ред ше­фом. Он, не гля­дя, взял мой труд, то есть от­чёт, и неб­режно швыр­нул на стол. От­хлеб­нул ко­фе из чаш­ки и на­дол­го за­думал­ся. По мо­им со­об­ра­жени­ям, ма­мулин ко­фе прос­то обя­зан был вол­шебным об­ра­зом по­дей­ство­вать на ше­фа. Я за­та­ил ды­хание, ожи­дая ре­ак­ции бос­са. Ми­хал­Се­ич вы­пил ко­фе, по­мол­чал, под­жав гу­бы, за­тем по­тянул­ся к от­чё­ту.

- Что сто­ишь над ду­шой? Иди, ра­ботай.

Вот что за ко­зёл? Ска­зать «спа­сибо» нель­зя? Ви­дать, пе­рело­мит­ся. И ни­какое вол­шебс­тво здесь не по­может: в дан­ном слу­чае слиш­ком всё за­пуще­но и по ма­нове­нию ма­гичес­кой па­лоч­ки ни­куда не ис­чезнет.

- Стой.

Я за­мер у две­ри, прок­ли­ная всё на све­те. Не­нави­жу его ка­бинет. Это точ­но ка­мера пы­ток. Мо­раль­ная.

- У те­бя заг­ранпас­порт есть?

- Нет.

От­ку­да у ме­ня заг­ран? Я даль­ше мес­тных дет­ских ла­герей и са­нато­ри­ев сро­ду ни­куда не вы­ез­жал.

- Зай­ди на сайт, рас­пе­чатай ан­ке­ту, за­пол­ни её, и что­бы се­год­ня же по­дал на заг­ран. День­ги возь­ми.

На стол лег­ли че­тыре ку­пюры по ты­сяче каж­дая. Я вы­тара­щил­ся на но­вень­кие бан­кно­ты, не по­нимая с ка­кой ра­дос­ти та­кая вне­зап­ная щед­рость.

- Это за сроч­ное офор­мле­ние. Да­вай, ше­велись. Че­рез час мо­жешь спус­тить­ся к ма­шине на­шей ком­па­нии. Те­бя от­ве­зут, ку­да нуж­но.

- А за­чем? – не удер­жался я от воп­ро­са, за­бирая со сто­ла день­ги. Бар­ский жест на­чаль­ства вог­нал ме­ня в за­меша­тель­ство.

- За­тем. Мо­жет, ты мне в ко­ман­ди­ров­ке по­надо­бишь­ся. Хо­тя, ка­кой с те­бя толк?

От этих слов мне ста­ло обид­но до бо­ли в гру­ди. Ста­ра­ешь­ся тут, ста­ра­ешь­ся, и всё впус­тую. Ме­ня здесь дер­жат в ка­чес­тве по­ловой тряп­ки, что­бы вы­тирать но­ги. Я вски­нул го­лову, сдер­жи­вая слё­зы. Стис­нул зу­бы от злос­ти, что зак­ло­кота­ла внут­ри и по­жела­ла вы­лить­ся на­ружу. Ку­лаки че­сались дви­нуть со всей си­лы в са­мо­уве­рен­ную ро­жу ше­фа. Щё­ки пы­лали так, что, ду­ма­ет­ся мне, фи­зи­оно­мия моя выг­ля­дела до­воль­но кра­соч­но. Ми­хал­Се­ич ус­та­вил­ся на ме­ня и вдруг скри­вил­ся так, буд­то у не­го за­ныла лю­бимая мо­золь.

- Вон от­сю­да! Что зас­тыл как па­мят­ник? Де­лай, как я ска­зал.

Я выс­ко­чил из ка­бине­та, как ош­па­рен­ный, и хлоп­нул дверью со всей си­лы, чуть не сло­мав за­мок. Внут­ри всё тряс­лось и ки­пело от ярос­ти. Ин­дюк на­дутый, ко­зёл еба­нутый, ско­тина бес­сердеч­ная… Раз­ные эпи­теты лез­ли мне в го­лову. Ру­ки дро­жали и же­лали вы­дер­нуть все во­лосы из этой не­навис­тной тва­ри. Раз­бить бы ему гу­бы в кровь, сте­реть эту са­мо­уве­рен­ную ух­мылку с ли­ца, уку­сить, сде­лать боль­но. А по­том це­ловать и … Стоп! Я оху­ел, что ли? О чём я по­думал?

Всё, Юр­ка, ус­по­кой­ся. Ты прос­то не­нави­дишь эту сво­лочь. Но ты бу­дешь де­лать то, что он ска­жет. И ты до­тянешь до го­да. А по­том уй­дешь из этой ком­па­нии, и за­будешь без­донные чёр­ные гла­за, из ко­торых ль­ёт­ся рав­но­душие и хо­лод, что так те­бя бе­сит.

Я сде­лал ды­хатель­ную гим­насти­ку, стук­нул ку­лаком в сте­ну, пнул па­ру раз ни в чём не­повин­ный стол и сел за­пол­нять ан­ке­ту на заг­ран. Пусть уж бу­дет у ме­ня этот грё­баный пас­порт. Шеф всег­да прав.

‍