Страница 20 из 59
Антон Геннадьевич, конечно, несколько принижал ценность статьи. Познавательного материала там было немало, что профессор в итоге и признал, переходя с шутливого тона на вполне серьезный. И этим же самым серьезным тоном снова поинтересовался, не решила ли она принять его предложение побыть его персональным переводчиком.
Вера ответила утвердительно, о чем известила мужа только на следующий день, когда от имени профессора Прокофьева в бюро пришел официальный запрос. По утвержденным расценкам Вера получит за четыре часа работы десять тысяч рублей.
Когда она и это радостно сообщила Стасу, тот закатил глаза.
- Кормилица. Спасла семью от голода, - бросил он небрежно.
Где-то поблизости, наверное, ошивался, какой-то незримый шаловливый бесенок, который вдруг дернул Веру за язык, и она выпалила:
- А представляешь, если я хотя бы два-три раза в неделю подрабатывала на таких условиях? Такие деньги точно не лишние. Неплохая возможность родителям больше помогать...
Она осеклась, когда Стас царапнул ее взглядом.
- Вер, я чего-то не знаю? - голос мужа звучал так низко, что от гудящих вибраций по позвоночнику пробежал озноб, как от сквозняка. - Твоим родителям необходимы деньги? Сколько надо и на что? Я дам.
Вера поежилась.
- Не то, чтобы необходимы, - отозвалась она. - Просто я бы хотела их больше поддерживать. И потом, это ведь мои родители. Невозможно все их нужды на тебя вешать.
Серо голубой взгляд мужа налился свинцовой тяжестью.
- То есть выходит, если бы моим родителям, будь они живы, понадобилась материальная поддержка, и ты имела возможность ее обеспечить, то {моим} бы денег не дала? Они ведь {мои}. Так что ли?- недобро усмехнулся Стас. - Твоё-моё будем делить?
- Я совсем не это имела в виду, - сникая, проговорила Вера. - Ты как-то все перевернул с ног на голову...
Еще один тупиковый разговор. Когда не объяснить, не опровергнуть ничего нельзя.
А правда заключалась в том, что Стас уже помог ее родителям в свое время. Помог основательно, и теперь они чувствовали себя обязанными зятю. А Вера была обязана мужу.
Стас это прекрасно знал. И, чего уж там, - ему это нравилось.
***
Такси быстро и с комфортом доставило до ворот НИИ. Дальше Вера семенила на своих "пятидюймовых", думая только о том, как бы удержать с непривычки равновесие. И благодарила Бога за то, что под ногами был сухой асфальт, а не весенняя слякоть.
- Какая у вас интересная фамилия, Верочка, - заметил стоящий возле нее мужчина в безупречно сидящем на его полноватой приземистой фигуре костюме.
Одежка была так впечатляюще подогнана под нестандартные формы тела, что превращала очевидные недостатки в интересные особенности.
Мужчина пялился на ее бейдж, прицепленный к отложному воротнику атласной блузки фисташкового цвета. Хотя Вера была уверена, что смотрел он не столько на бейджик, сколько на ее грудь. Девушка невольно скосила глаза, проверяя все ли в порядке с ее внешним видом.
Кондиционеры в небольшом конференц-зале работали на полную. И то ли от этого, то ли еще от чего, но руки сделались влажными и ледяными. И, что уж совсем было не к месту, по спине стадами бегали мурашки, а соски норовили обозначиться через гладкую ткань лифчика и блузки. Приходилось постоянно незаметно оглядывать себя, ликвидируя несовместимые с деловым публичным имиджем нюансы и тщательно вытирать влажные ладони салфетками.
Да, Вера откровенно волновалась и чувствовала себя не в своей тарелке. Зря она проигнорировала робкий призыв организма поддержать его таблеточкой "Ново-Пассита".
Да что, в самом-то деле, с ней не так? Откуда этот мандраж? Она же профессионал, а волнуется, как перед экзаменом на аттестат зрелости.
Или это потому, что уже чувствует на себе испытующий взгляд мужа, которым тот будет сканировать ее, когда приедет забирать по окончанию официальной части. А потом продолжит дома.
Тем временем народу в зале все прибавлялось. На небольшой сцене кто-то возился с микрофоном, слышался гул голосов, среди которых выделялась быстрая испанская речь.
- Вера Земляк, - бубнил прилипчивый собеседник, в десятый раз произнося ее фамилию и имя, указанные на заламинированной карточке, - звучит, как статус или утверждение прочной жизненной позиции: "Вера, земляк". Вера - замечательное женское имя. И фамилия такая выразительная.
- Спасибо, - отозвалась, вежливо улыбаясь. - Имя-то мое. Дано мне при рождении. Но вот все заслуги его сочетания со звучной фамилии исключительно от моего мужа.
- Хм, так Земляк - это у нас муж! Как вы меня недвусмысленно... Как это говорят? Отшили, - радостно фыркнул приставучий ученый в шикарном костюме. - А что, так было очевидно, что я к вам немножечко... пристаю? - хитро улыбнулся он. И сразу стал почти симпатичным и уже не казался таким уж противным. - Ну, попытка явно не удалась. Теряю квалификацию.
Вера рассмеялась было, но услышала, что смех ее звучит как-то нервозно и осеклась. Тихонько прокашлялась
- Я прошу меня извинить, мне нужно найти Антона Геннадьевича, чтобы уточнить кое-какие детали, - сделала она попытку улизнуть.
- Не стоит его искать, дорогая, - бодро отозвался мужчина, - вон он самолично направляется прямо к нам.
Вера обернулась, отступая на шаг. Профессор Прокофьев приближался к ним неспешно, с горделивой осанкой. Серый костюм, безупречно сидящий на его высокой стройной фигуре. Темно-голубой галстук, подчеркивающий цвет глаз, ослепительно белая рубашка.
Внушительный, солидный, прекрасно сознающий какое впечатление может произвести. Глядя на него, Вера невольно выпрямила спину.
Присутствие Антона Геннадьевича подействовало поразительным образом. Мурашки, шнырявшие толпой, вдруг куда-то попрятались, а мандраж сменился легким, почти необременительным, волнением. Даже руки потеплели.