Страница 15 из 36
Что само по себе и не ново,
– Я тоже люблю жизнь, – подтвердила её светловласая подружка, пинком сбивая прочь с ветки не ко времени вылезшего на неё жука размером с взрослую кошку. – Особенно когда она уже умерщвлена и вкусно приготовлена.
Тамия недовольно покосилась на неё, но смолчала и продолжила напевать в такт шагам:
Я люблю тебя, жизнь,
Я люблю тебя снова и снова.
– И что бы это значило? – задумалась вслух Маия, снова бессовестно перебивая подругу. – С тем же успехом можно бы было запеть: «Я люблю тебя в разные…»
Звонкая пощёчина громким эхом разлетелась над глухим лесом, отражаясь от больших и маленьких осин. Держащаяся за мигом вспыхнувшую щёку, молодая девушка испуганно смотрела на свою заклятую подругу, раскрасневшуюся и сжигающую её несущей смерть ненавистью во взоре. Только взглянув на неё, девочка тут же пожалела, что вообще раскрыла рот, но случившегося было уже не исправить… и она внезапно почуяла, шестым чувством ощутила, как туго натянулась только что связывающая их струна товарищества. Один шаг в сторону – и она порвётся, и Тами бросит её здесь, кинется сломя голову вниз по лестнице, бросится голосовать перед первой же кошкой на трассе… и даже если им удастся ещё встретиться в будущем, сама будет корить себя, но всей стальной твёрдостью своего характера разрубит всё, что могло раньше сковывать их вместе. Маия так живо это себе представила, уже успела всё пережить и перестрадать, что почти потеряла связь с реальностью, только успела крикнуть вслед оборачивающейся прочь подруге:
– Постой!… – и, уже тише, потупив глаза и сплетя пальцы в замок на груди: – Извини. Я… зря я так.
Тамия оглянулась на неё с молчаливым укором во взоре. Столько всего было в нём, что она сама себе на ясную голову говорила… Маия как будто наяву слышала: «Сколько раз уже такое повторялось, и сколько ещё повторится в будущем?»
– Давай я поклянусь, что больше до самого конца испытания не буду доставать тебя, а? – предложила она, не особенно надеясь на успех. – Ну хочешь, я на колени встану?!
Ярковолосая девушка усмехнулась горькой усмешкой, и протянула своей коленопреклонённой подружке руку мира.
– По крайней мере, ты адекватно оцениваешь своё терпение, – пробормотала она, пропуская молодую девочку вперёд. – Смотри, держись теперь…
* * *
Прыткая, молодая и горячая лесная кошка осторожно кралась по веткам высоченной сосны, проверяя лапами каждый следующий шаг. Наконец, она прыгнула – и в одно мгновение оказалась на соседнем дереве, уцепившись всеми когтями за качающиеся ветви. Несколько быстрых шагов – и она снова на твёрдой, надёжной земле возле ствола, перебирает лапами ветви, обходя его кругом, нюхает воздух своим чутким носом. Тоненькие стволы мелких веточек сгибаются и ломаются под её весом, щекоча светлый мех на животе, и с громким треском распрямляются прямо за её спиной.
– Даввай! По-ошла, родимая, пошла! – донёсся до её увенчанных кисточками ушей тонкий, противный голос, казавшийся ей похожим на чириканье мелкой пичужки, в первый раз то ли выпорхнувшей, то ли выпавшей из гнезда. Инстинкты убеждали кошку, что это создание нужно немедленно найти и схомячить – но, поморщившись от боли в глубоких, не заросших ещё шрамах на морде, рысь послушно повернулась в сторону, куда ею влекли малюсенькие вожжи, привязанные к её ушам, и полезла вперёд.
– Вот ведь как дорога заросла! Каждый раз, как здесь езжу, заново приходится продираться через все эти заросли. Жуткая дорога. Все нормальные люди уже сколько лет пользуются новой тропой вдоль Грозового ущелья, вот там – это да! Целые деревья стоят ободранные от листвы, и кора чуть не до блеска отполирована. Вот это, я понимаю, дорога! Да кстати, там и где остановиться до пути есть, хор-рошенькое такое заведеньице… У меня там есть знакомая подавальщица, такая девушка – ммм, закачаешься! Как присядет на колени, да как начнёт протирать стол да ёрзать туда-сюда – э-э-э… кхм, кх-кх, то есть, имею в виду, просто прекрасная работница. Пример, так сказать, всем от Ястребиного хребта до Великого моря.
Тамия приподняла голову от изученной уже вдоль и поперёк карты и воззрилась на широкую, согнутую в три погибели спину всадника.
– Да Вы продолжайте, продолжайте. Можете вообще не обращать на нас внимания.
На спине кошки хитро закреплённые ремни держали грузовое седло, в котором покоились переложенные мехом и птичьими перьями бочонки со свежим молоком. Между двух из них, привязанные практически без возможности пошевелиться, сидели две новоиспечённые выпускницы Лицея. Всадник, так же крепко прикованный, распластался по шее громадной лесной кошки, правя ей через непроходимый сосновый бор, до вершин которого рысь легко могла бы дотянуться, если бы не дай Бог встала на задние лапы.
Им ещё повезло наткнуться на этого разговорчивого возницу, который ещё помнил о старой дороге, пролегавшей через перевалы Сосновых гор. Раз в день он развозил молоко по спрятавшимся среди горных вершин и бездонных ущелий мелким деревушкам, и в конце концов, после дооолгих уговоров и угроз донести до стража фермы, как укротитель не выполняет его прямые приказы, он согласился подвезти их до старого поворота на Хлад-озеро, куда они с таким трудом пытались добраться. Взяв с них обещание непременно передать приветы и наказы его дочке в столице, наездник ухмыльнулся и заявил, что он даже не против компании, раз уж им всё равно «практически по пути» с ним.