Кому верить?

— Свои имения считаешь совсем потерянными? Не жалко? − крепко сжимая руками проклеенные части, северянин хотел понять, что ожидать от нравившейся ему женщины.

— Разве неправильно считаю? А насчёт жалко или нет, бессмысленно говорить, − вскипела она и, отвернувшись, продолжила мельчить овощи.

— Возьмёшь ли ты меня, если надумаешь уходить? − слегка ухмыльнувшись на увиденную реакцию, сразу огорошил конкретным предложением.

— Неожиданно. Мы ведь сейчас больше живём одним днём, стараясь не заглядывать дальше. Скажу честно, я считаю тебя членом семьи, мы все притёрлись, нам хорошо вместе.

— Я тоже сроднился с вами, но, ни братом, ни дядюшкой быть не хочу. Я хочу разделить с тобой постель Ксения, хочу ребёнка от тебя.

Ксения замолчала. У них уже был разговор о семье, но отвлечённый. Лейф рассказывал немного о своей жизни. Она с интересом слушала о знакомстве мужчины, тогда ещё молодого парня, с Гаем, ставшим императором, как они вместе участвовали в походах на новый континент, как вернулись и узнали, что все доходы с их земель уходят дальним родственникам, сколько сил потребовалось, чтобы всё вернуть.

Рассказывал многое, в том числе, что ни одна женщина не смогла выносить ему ребёнка. Он очень надеялся, что здешние лекари помогут ему. К сожалению, его жена, горячо разделявшая с ним надежды, поначалу не решилась ехать вместе с ним по захваченным территориям, то ли испытывая опасения за свою жизнь, то ли не желая оставлять хозяйство на доверенных людей. Когда Лейф получил постоянное назначение, то она даже доехать до него не успела, как случилась с ним опала.

Уведомление о разводе добралось до мужчины, в конце концов, раньше жены. Ксения не совсем понимала, почему нельзя было приехать в Метрополис, пожить в качестве гостей в мирное время и воспользоваться услугами лекаря. Но услышала лишь, что Лейф был чрезвычайно занят, что его жена тоже востребована в их кругу и вообще всё сложно.

 Зная о жизни Лейфа, леди только кивнула, в ответ на прозвучавшие слова, показав, что услышала мужчину. Больше вопросов на эту тему она не задавала, ей достаточно было видеть тёплое общение северянина с её детьми и прибегающим Витом.

Несколько месяцев до состоявшегося предложения они почти жили вместе. Неплохо узнали друг друга. Мальчишки относились к Лейфу с уважением, тянулись к нему, ждали. Северянин стал стержнем и защитой их маленькой семьи.

Часто она ловила себя на том, что ждёт его лёгких касаний, маленьких провокаций, от которых замирает сердце, предвкушая нечто сладкое, яркое, хорошее. Ей очень хотелось получить от Лейфа душевного тепла, мужской защиты, а когда она, уложив мальчишек спать, сама укладывалась в постель и пыталась снять сексуальное напряжение своими руками, то теперь всегда представляла, что это руки северянина.

И всё же Ксения не торопилась, ведь печальный опыт у неё уже имеется в багаже, и новая неудача теперь сделает больно не только ей, но и сыновьям, которые примут Лейфа. Сейчас же видимо настал момент решаться, и не терпелось отпустить чувства на волю, окунуться в состояние влюблённости, позволить себе смотреть в будущее с уверенностью, вспомнить, что она молодая женщина, что в жизни помимо трудностей и их преодоления, есть ещё любовь, а не бесконечная усталость.

Наконец, она, разрешив себе довериться северянину, переключила свои мысли на проблему сближения. На всю ночь оставлять в домике детей одних не хотелось. Значит, придётся им с Лейфом уединяться днём или вечером. Да к тому же вставала проблема чистоты. Не так просто было устроить 'банный день', а если идти к мужчине, то мало слегка обмыться, да и ему надо дать возможность быть чистым. Лишь через пару недель, когда весенний беспрерывный дождь загнал сыновей в дом, она устроила им и себе водные процедуры, не забыв предупредить северянина, что вечером зайдёт к нему.

Натопив жарко печь, наготовив заранее еды, Ксения намыла детей и, прикрывшись занавеской, до розовощекости оттёрла себя. Выждав ещё часик, чтобы высушить и уложить волосы, взяла с собой еды и, надавав указаний хихикающим сыновьям, ушла к Лейфу.

Не успела поднести руку к дверям дома мужчины, как дверь распахнулась и её, обняв за талию, втянули в дом, крепко обнимая и целуя. Едва успев пристроить свои узелки с мисочками на стол, Ксения всецело отдалась жаркому неистовству.

Она уже забыла, каково это быть желанной, восхитительной, обожаемой. Отбросив всё своё стеснение, Ксения отпустила себя, позволяя телу отвечать на ласки. Лейф горел сам и находил отклик в партнёрше. Не зря он так долго ждал, терпеливо приучал к себе, наградой ему была искренность, открытость и полное доверие. Он уж и не помнил, когда ему было так хорошо с женщиной.

Она лежала перед ним, сняв свои простецкие одежды, словно богиня, само совершенство. Его руки оглаживали её, притягивали к себе поближе, чтоб всем телом прижаться, ощутить, лучше почувствовать. Губы скользили по бархатной коже, где с нежностью, где с силой отмечая своё присутствие. Казалось, лепестки у цветов не были так мягки и нежны, как кожа Ксении, а пахла она юностью, свежестью — и не было сил оторваться от неё.

С трудом они отвлеклись друг от друга, когда уже совсем стемнело. Ксении надо было уходить. Расставаться не хотелось обоим.

— Я сделал в доме перегородку, завтра приду, помогу с переездом сюда. Будь готова. — Сказал Лейф на прощание у дверей домика леди.

Мальчишки, разложив на столе помытую после самостоятельного ужина посуду, уже спали. Ксения отметила, что даже валетом им уже тесно спать на одной постели. Но может теперь в домике Лейфа удастся поставить сыновьям две кровати, или одну двухъярусную?

'До чего же хорошо! ' − счастливо улыбаясь в пятый, а может десятый раз, подумала она.

'Просто жуть как хорошо, а я трусиха, всё боялась! ' − снова появилась радостная мысль.