Страница 11 из 40
Когда вечером вернулся с охоты Дейгун, приёмный отец парнишки, всё уже было решено без него. Тармас раздражённо плевался и иронично осуждал бездельников, которые не заметили вовремя талант мальчика и не отдали его под крыло к мудрому наставнику. Когда Георг прямо намекнул, что неконтролируемый полукровка может быть опасен для деревни, Тармас отмахнулся и заверил всех собравшихся, что ещё лет десять наверняка не позволит ему дотронуться ни до одного волшебного реагента, просто в дань его личной традиции обучения.
– К тому же, мальчик ведь проживёт гораздо дольше любого из нас, хоть и не так долго, как чистокровный эльф. Времени у него предостаточно, – добавил он.
Гримунд мрачно усмехнулся и, развернувшись, отправился восвояси, удовлетворённый. Георг, однако, предпочёл принять ещё меры предосторожности. Лишнее не повредит, рассуждал он.
С того дня мастер каждый вечер отбирал у Эми её тетрадь с заклинаниями и запирал её в магическом сейфе. Больше он никогда не оставлял её наедине со своей заветной книгой чар, регулируя каждый шаг и постоянно держа свой кабинет запертым на пропитанный Плетением замок, в окружении магических ловушек и сигнальных заклятий. Хотя история с позаимствованным кинжалом и не ударила по девочке так, как она боялась, Тармас всё равно ужесточил её обучение, заставляя большую часть дня стирать его одежды в крутом кипятке, чтобы у неё не оставалось времени ни на какие глупости, вроде занятий волшебством.
Рейтер стал ежедневным гостем в доме чародея, но их с Эми никогда не оставляли одних даже на секунду, разводя по разным комнатам и постоянно следя за каждым их шевелением, как будто они были насекомыми под микроскопом. Их личные комнаты превратились в проходной двор, вещи перетряхивали иногда по нескольку раз на дню, и Рейтер серьёзно подозревал, что старый волшебник использует магию, чтобы читать их сокровенные мысли. По крайней мере, несколько раз он внезапно взвивался и назначал парню наказания ни с того, ни с сего, стоило ему только назвать мага про себя… вполне соответствующим ему именем. Хотя, такие неожиданные наказания, как гром с ясного неба, вообще были в характере сварливого чародея. Может, он назначал их просто на всякий случай?
Когда же мальчишка расхрабрился достаточно, чтобы попытаться устроить тайник под тяжёлым шкафом, в проходе между комнатой Тармаса и алхимической лабораторией, уже на следующий день возле секрета его ждала хладнокровная, как лёд, улыбка учителя, аккуратно крутящего в руках припрятанный накануне шарик серы. Оставалось только гадать, как конкретно волшебник использовал любимый хрустальный шар: для наблюдения за учениками или для прозрения будущего?
Мастер посвящал практически всё своё время «ликвидации его вопиющей безграмотности», как он это называл – заставлял зубрить историю и географию Берега Мечей, населяющие его животные и растения, основы разных верований. Эти знания ещё казались Рейтеру хоть как-то полезными, хотя и заставляли голову трещать от постоянных подзатыльников мастера и его непрекращающихся вопросов. Мальчик впитывал, как губка, любую информацию о подземельях и обитающих там тварях, считая, что это – основа для всех его будущих похождений. Столь же сильно он ждал только редких уроков по древним тайнам, где Тармас с неохотой рассказывал про традиции волшебства, мистические символы, замысловатые фразы, големов, чудесных зверей и даже – чуть-чуть – про драконов. Чуть меньше энтузиазма вызывали занудные лекции по механике разных планов (хотя, казалось бы, как можно скучно рассказывать о других мирах!?), мест обитания ангелов, духов, демонов и дьяволов, и их особенной магии. Но вот для чего мастер старательно вдалбливал ему в голову таблицы по архитектуре и инженерному делу, данные о местных болотных знаменитостях и традициях людей-ящеров, и к тому же страшно огромные семейные древа правителей окрестных городов начиная с Рассветных Времён – до этого Рейтер так и не смог догадаться.
Возможно, Тармас просто пытался отомстить своим старым учителям, точно так же мучившим его в своё время.
За этими бесконечными занятиями парнишка как-то незаметно для себя научился нескольким языкам, в том числе драконьему, на котором, по словам мастера, были написаны все самые известные книги по волшебству. Рейтер мог только поверить ему на слово – поскольку в доме чародея из Гавани не было ни одной книги не только на драконьем, но даже на дварфийском и дьявольском языках, только несколько потёртых эльфийских фолиантов.
Каждый день, стоило парню заскучать и начать чуть отлынивать от учёбы, мастер плёткой гнал его на задний двор. Там волшебник заставлял мальчишку часами застывать в неподвижности, стоя на высоком столбе, вокруг которого были раскиданы болотная грязь и деревянные обломки. Сверху пекло невыносимое солнце, жужжали стаи комаров, столб облюбовали муравьи и какие-то жутко кусачие жучки, а Тармас ни на секунду не прерывал занятий, продолжая допрашивать мальчика об особенностях скрытого наследования титулов признанными бастардами в купеческих семьях Тамберли. За каждый неточный ответ он получал удар плёткой, а если, изнемогая от нетерпения, парень тянулся, чтобы согнать с кожи паразитов – мастер хлестал его как минимум пять раз, пока он не свалится вниз и не вываляется в грязи. Ежедневные издевательства банды Моссфельда не были, пожалуй, столь же жестокими, а главное – невыносимо однообразными…