Искра и Пламя

Тем не менее, уходить мне было рано. Как раз наоборот настала пора действовать. Когда маленькая площадь перед домом старосты почти что опустела, я собрала всю свою волю в кулак, чтобы выглядеть покорной и не дать лишней свободы своей ярости.

— О, кого я вижу, — оживленно протянул барин, завидев меня. Заговорить вдруг решил. Я, крепко стиснув зубы, глубоко вздохнула, и с опущенной головой двинулась к нему. Одновременно с этим давясь своей ненавистью.

Даже не помню, каким образом мне удалось свою просьбу облечь в слова, не наполнив их самыми изощренными ругательствами и проклятиями, которые я только помнила.

Губы его растянулись в довольной улыбке, когда он, как бы снисходя только до меня, не до Аствага с Ридией, сказал, что я у него на особом счету, и что могу и припоздниться с уплатой налогов. Но единственным условием было то, что в назначенный срок я должна была лично принести деньги в его имение. И сказано это было так многозначительно, что невозможно было не уловить того прозрачного намека… Тем не менее я покорно согласилась, стараясь спрятать ту бурю эмоций, что бушевала внутри. Никогда еще в своей жизни, думаю, я не проявляла подобного самообладания.

Нахально потрепав меня по волосам перед тем, как ускакать куда-то на своем быстроногом жеребце, он крикнул мне что-то на прощание и удалился.

«Все ради Аствага и Ридии, все ради них», — повторяла я про себя, и эта мысль была тем единственным, что позволяло мне не сорваться. Оставалось только возвратиться домой и сообщить, что нам дали еще несколько дней для того, чтобы собрать деньги. Какой ценой это было достигнуто, я, конечно, говорить не стала, да и Ридия с Аствагом, почувствовав облегчение, как-то не стали задумываться.

— Ах, как славно, как славно, — говорила Ридия за ужином со вздохами облегчения.

Астваг же пытался изобразить какое-то подобие улыбки, но у него выходило плохо.

— Чтоб этому ироду пусто было, купаться он в монетах решил что ли? — вдруг начинал бушевать он, однако, боясь затронуть больную тему, быстро брал себя в руки.

— Почему все удовлетворяют его прихоти? — вдруг спросила я, отодвинув от себя пустую тарелку.