Страница 17 из 99
– Что? Бубен? – спохватилась Василиса. – Он упал с неба, когда появились призраки. Вы говорите, он бабушкин?
– Ага. Это её Вещь Силы. Нехорошо это…
Василиса ровным счётом ничего не поняла.
– И что мне с ним делать? – жалобно спросила она.
– Откуда я знаю? – раздражённо бросил старик. – Иди, играй концерт, ты же для этого сюда пришла!
Василису развернуло на 180 градусов, и до сцены она прошагала, как заводная кукла. Ноги словно одеревенели и перестали слушаться. Остановившись в паре шагов от колонок, Василиса осторожно оглянулась. Она думала, что увидит лишь пустой диван, но нет – старик сидел там же, где и раньше. Из разговора с ним Василиса уяснила одно – этот человек (или всё-таки, дух?) был знаком с её бабушкой.
Василиса гостила в Чёрном Бору каждое лето, до тех пор, пока ей не исполнилось шесть лет. Всё изменилось в тот год, когда она пошла в школу. Мама и бабушка перестали общаться, а почему – оставалось лишь догадываться. Когда Василиса вспоминала Чернолесье, бабушку и её ручного ворона по кличке Карачун, мама прикидывалась, будто не понимает, о чём идёт речь. Постепенно воспоминания о летних месяцах, проведённых в заповеднике Чёрный Бор, начали тускнеть. Василиса даже начала сомневаться, а было ли вообще такое место? Она помнила бабушку… но с другой стороны, помнила и домового Кузьмича, который обитал за печкой.
Девочка ещё раз осмотрела конверт. На нём размашистым почерком было написано всего два слова: «Моей внучке». Решив, что прочитает письмо дома, в тишине, Василиса убрала его в карман.
В семь вечера двери «Лепрекона» открылись, и клуб стал наполняться публикой. В гримёрку, отведённую «Финн Маккул», доносились весёлые крики, взрывы смеха, звон посуды. Из колонок звучали старые записи группы «The Dubliners». В клубе царила весёлая атмосфера, но Василиса печёнкой чувствовала, что ничем хорошим этот вечер не закончится. Что-то обязательно пойдёт не так.
– Волнуешься?
Василиса вздрогнула и оглянулась. Это был Андрей, в клетчатом килте и с волынкой, которую он закинул на плечо как мешок.
– Что? А, да… то есть, нет!
– Знаешь, я рад, что ты согласилась выступать. Для меня это действительно важно.
Василиса натянуто улыбнулась.
– Ну что ж, пора, – сказал Андрей, обращаясь ко всей группе одновременно. – Давайте зажжём по полной!
Едва музыканты «Финн Маккул» появились в зале, публика заметно оживилась. Люди за стойкой, сидевшие на высоких барных стульях, повернулись к сцене. Василиса увидела раскрасневшиеся, весёлые лица.
Пока Макс разматывал шнур и подключал гитару, а Сигурд и Андрей проверяли микрофоны, Василиса высматривала старика в шубе. Тот сидел за столиком один, хотя «Лепрекон» был заполнен до отказа.
Закончив с аппаратурой, Андрей принялся надувать волынку; кожаный мех медленно расправлялся, похожий на миниатюрный цеппелин. Кто-то притушил в зале свет и включил софиты – сигнал, что пора начинать. Повинуясь внезапному порыву, Василиса окликнула Андрея. Тот выпустил изо рта мундштук и оглянулся.
– Что?
– Если всё пройдёт хорошо, завтра пойдём гулять.
Сигурд, слышавший этот диалог, громко хмыкнул. Андрей подмигнул Василисе, повернулся к микрофону и произнёс:
– Вечер добрый! Мы – группа «Финн Маккул», и для нас большая честь играть сегодня для вас!
Из зала послышались одобрительные возгласы, свист. Андрей бросил взгляд на Макса и Сигурда:
– Готовы?
Те пробубнили что-то утвердительное.
– Тогда поехали… Раз, два, три, четыре!..
Первой по списку шла импровизация на тему песенки «Whiskey In The Jar». Люди у сцены тут же пустились в пляс; кто-то завёл хоровод, точно как на Чистых Прудах.
Василиса часто выступала, и не только в школе. Несколько раз в году она участвовала в конкурсах, пополняя коллекцию дипломов и наград. Но исполнять классику для искушённой публики – это одно, а задавать ритм в составе фолк группы – совсем другое дело. Василиса много слышала об энергии, которую музыканты посылают в зал, и о том, как эта энергия возвращается, но подобные рассуждения она воспринимала скорее как метафору. Теперь же ей впервые довелось ощутить, как между сценой и залом ходит вполне реальная энергия. Это можно было назвать драйвом или угаром, но для Василисы, с её обострившимся восприятием, в этом было что-то магическое. Она чувствовала бешеные энергетические волны, и сама излучала их, как электрический трансформатор.
Первая песня закончилась, и началась вторая, а за ней – третья. В какой-то момент Василиса перестала следить за тем, что происходит вокруг, полностью погрузившись в ритм, который сама же отстукивала на бубне. Уже не имело значения, что играют остальные и кто солирует – гитара, волынка или аккордеон. В музыке больше не было ни смысла, ни настроения. С тем же успехом Василиса могла играть на берегу моря, под рокот прибоя, или в горах, под завывание ветра.