Страница 31 из 70
Задумалась Любаша, свела бровки над покрасневшими очами. Видно было Лукерье, как боролись в ней два чувства: желание отомстить отцу Власу за тот страх, что испытала, и боязнь, что случится непоправимое. Нужно лишь подтолкнуть к той дороге, что нужна самой Лукерье, девка сама по ней и побежит.
- Да ты не бойся, смерти желать не будем ему. Не нам смертью распоряжаться, можно лишь тёмное зерно заронить, а там от самого человека зависит, разрастётся оно али нет, погубит его червоточина, или сможет он колдовство преодолеть, убежать от гибели ему не предначертанной. Вот и посмотрим с тобой, сильна ли вера его, крепок ли духом наш отец Влас, что страшно так по воскресеньям проповедует, учит прихожан быть смиренными, праведными, на поводу у греховных мыслей не идти. Если вера его сильна, не достанет его тьма, не подступится, не сможет ему навредить.
Помолчала Любаша, губку закусила, долго-долго в окно смотрела.
- Не хочу, - сказала, - чтоб кого-то ещё он так же стращал, греху своему волю давал. Сама ты мне сказала, не первая я такая, стало быть, уж наделал он нехороших дел. А коль кого и правда снасильничает, коль разумом девка какая тронется, так то мой грех будет. Не остановила я его, ничего не сделала, чтоб впредь руки он свои грязные к девицам не тянул. Пусть будет тошно ему, пусть зло проложит дорогу к его дому. Ты говоришь, что от человека зависит, подействует колдовство или нет. Так вот коль будет он чистым да праведным, ничего ему не будет. А коль чёрен он, как ворон, примется снова за своё, так и доберётся до него ворожба.
Понравились Лукерье слова Любаши, посмотрела она на девчонку другим взглядом. Умна она, оказывается, хоть и глядит пигалицей. Вышел бы из неё толк, коль ведьмой бы стала, да юна ещё. Да и что ж с того, пусть и так. Вот она, ученица будущая Лукерьина, сама в руки к ведьме пришла, осталось только подкрасться к ней да в сеть загнать. Тогда уже и не денется никуда, как и сама Лукерья когда-то.
Разлилось у Лукерьи по крови пламя, разрумянились щёки. Не станет Любаша светлой знахаркой, пусть к тому её бабка и Матрёна склоняла. От бабки легко будет отвадить, травки-муравки и рядом с настоящим тёмным колдовством не стояли, мало кто знает, какую сласть оно даёт. Её только почуешь, так никогда отказаться от неё не сможешь. Вот так и станет Любаша Лукерьиной сестрой, тёмной, навеки к Хозяину привязанной. Пусть сейчас она и голубка-лебедица, бела и чиста, да только стоит запустить острые когти в птичье сердце, отравить кровь её лютью – станет она хищником да охотником кровавым, главное знать, куда её вести, чему учить. Вот из таких белых лебедиц самые страшные ведьмы и получаются: это уже потом осознаёшь, как близко к свету была, а назад пути уж нет. И без удержу разливаешь зло по миру, порождаешь его, будто дитя, сеешь ростки его в тела и души.
Нужно только, чтоб девка сразу не испугалась, не убежала, как испуганная лань. Понемногу нужно к тьме вести, по чуть-чуть. Привадит к Любаше ведьма зло, совьёт оно клетку над её головой – не вылететь на волю. Тьма – она такая, лакомая только издалека, вблизи же она полна чудовищ, крови, смерти. Но и к этому можно привыкнуть.
- Хорошие слова ты сказала, Любаша, мудрые. Так колдовство и действует: коли человек душой чёрен, слаб желаниями, так зло к нему быстро дорожку найдёт, опутает тёмными лапами, на дно потащит. А коль воля в нём сильная, так и подобраться к нему нельзя, не зацепит его ворожба, сколь не колдуй. Уж я то знаю: иногда придёт баба какая порчу навести на человека, так я ей сразу говорю: силы только тратишь мои, не достанет его волшба. Со зла ты бесишься, что добрый тот человек да праведный, нет лукавому дороги к нему.
Смотрит Лукерья, а Любаша вся в слух превратилась, жадно внимает всему, что та говорит. То-то ученица прилежная выйдет, то-то Сам похвалит Лукерью! Посерьёзнела девица, глядит на Лукерью уважительно, будто та уж и вправду стала наставницей, учит чему-то важному.
- Я то уж пережила, впредь стану осмотрительнее. А коль ещё на кого нападёт…Нет, нужно пресечь то. Пусть не творит больше дел таких страшных! – Любаша кулачки сжала, посмотрела на Лукерью решительно.
- Верно то, нужно защитить других, помочь им впредь, - замурлыкала Лукерья, а сама Любашу по плечику гладит, - коль самой удалось сбежать, так другая может и не сбежит, испугается али без сил падёт, так зло и свершится. Сейчас устроим ему, не будет больше девок портить, уж жизнь мёдом не покажется! Нет греха в том, чтоб других защищать, злу дорогу преграждать.
Поднялась Лукерья с лавки, ставни все тщательно прикрыла, мышь не проскочит. Пошла в угол комнаты, встала на колени в углу да Любашу с собой пальцем поманила. Лежал там половик вязаный, узоры на нём, полоски со звёздами, да не половик был ведьме нужен. Отбросила она его в сторону, сдвинула, а под ним дверца в полу потайная, деревянная. Потянула Лукерья за кольцо – открылась дверца со скрипом, а в углублении обнаружился тайник. Лежала там книга старинная, чёрная, холстяные мешочки, дощечки со знаками таинственными. Достала ведьма книгу бережно, на столе раскрыла и молвила:
- Старая эта книга, написана была за многие сотни лет до моего рождения. Досталась она мне из могущественных рук, чтоб могла я хоть толику той мощи ухватить, хоть чему-то научиться. Захочешь, так и тебя учить стану, вижу, умная ты девица, дар у тебя есть.
Заморгала Любаша удивлённо, щёчки зарделись. Угадала Лукерья, попала куда нужно. Хочется Любаше знаниями тайными обладать, не спугнуть главное, не застращать. Такую ещё попробуй найди, чтоб и с чуйкой колдовской, и не боязливая.