Канцлер

– Рад знакомству.

– Салем аспирант академии магии, пишет работу по теории заклинания стихий, а я его научный руководитель, – пояснил хозяин дома, обернувшись к Камилле. – Ты подготовил следующий раздел?

– Да, – с некоторой неуверенностью ответил молодой маг. – Но, может быть, нам стоит отложить на какое-то время…  Как ты себя чувствуешь?

Ламберт передёрнул плечами.

– Твою писанину я как-нибудь переживу. Кстати, можешь заехать завтра к обеду. Привезёшь бумаги, а заодно развлечёшь эту красавицу во время моего отсутствия.

Салем снова отвесил Камилле учтивый поклон.

– Это честь для меня. В таком случае – до завтра.

После ужина Камилла попросила Марту проводить её на кухню и вернулась через полчаса с глиняной чашкой, в которой плескалась желтоватая тягучая жидкость.

– Что это? – спросил Канцлер, подозрительно потянув носом.

– Это называется «майоноль». Смягчает боль в горле. Меня один оперный певец научил.

– Вероятно, – усмехнулся Канцлер, – тот, который тебе серенады пел.

– Тем не менее, средство хорошее, – отрезала Камилла, чтобы скрыть лёгкое смущение.

Пациент Вартека перестал ломаться и выпил всё до дна.

– Только в ближайшие пару часов постарайся поменьше разговаривать, – предупредила девушка, присаживаясь на роскошную медвежью шкуру перед камином.

– Тогда сама расскажи мне что-нибудь, – ответил он и прилёг рядом, положив голову к ней на колени. – Или спой. Мне нравится, как ты поёшь.

– Когда это ты слышал, как я пою?

– В горном храме, когда наскальное творчество перерисовывала, я всегда приходил послушать.

– Но я никогда тебя не видела. Я думала, ты был в лагере.

– Это потому, что я прятался, – логично пояснил он и закрыл глаза.

Немного подумав, Камилла затянула балладу из репертуара северных варваров. Баллада была длинная, положенная на красивую, но не очень сложную мелодию, так что исполнять её можно было долго и без особого напряжения. В витиеватых выражениях поэт повествовал о древних временах, когда люди, уставшие от раздоров и смут, обратились к богам с просьбой дать им правителя, способного прекратить войны, защитить слабых, направить сильных и вообще обеспечить народу приятную безбедную жизнь. Боги только рассмеялись в ответ, сказав, что такого правителя люди не заслуживают. Только Сумеречный Бог (которому, кстати говоря, и был посвящён горный храм), покровитель любви и по совместительству смерти, сжалился над несчастными и решил идеального правителя вылепить своими руками. Взял побольше материала, из которого получаются ауры, и стал отбрасывать ненужное. Для начала он решил, что править людьми должна прекрасная и добрая женщина, подчиняться которой подданные будут из любви, а не из страха смерти. Подобрав подходящих родителей, Сумеречный бог воплотил обработанную им ауру в их дочь, и девочка в самом деле росла доброй и нежной, с детства умея обращать к себе самые чёрствые сердца. Однако та часть ауры, которую Бог отсёк от своего куска и бросил за ненадобностью, тоже обрела воплощение. Но поскольку не осталось в ней ничего от любви, получился из неё сын царя серых фэйри, расы, как известно, любви не знающей, как и не знающей естественной смерти от старости или болезни. Ещё детьми две разорванные половинки ауры встретились и росли вместе, точно близнецы. Но подумалось тут Сумеречному Богу, что потребуется его подопечной не только красота и обаяние, но знания и умения, как народом управлять. Через царство мёртвых провёл он её в другой мир, сплошь наполненный учёными и мудрецами, чтоб набралась девушка уму-разуму. И она набралась. Дети же людей, просивших богов о справедливом правителе, решили, что и сами прекрасно справятся, в частности, развязали войну с фейри. Опечалился, увидев это Сумеречный Бог, но поскольку уже вошёл во вкус роли демиурга, создал на пробу свой мир, Сваргу, а потом и вовсе удалился, решил собственную вселенную создать. Молодая же принцесса, вернувшись на родину, и обнаружив, что там ей не рады, заявила, что такие подданные ей даром не нужны, и что кто хочет могут вместе с ней в Сваргу отправиться, прочие же пусть живут как знают. Немногие последовали за ней. И никто с тех пор не может проникнуть в мир, где правят любовь и разум, так как бдительно охраняют его границы серые фейри под предводительством нового царя, брата человеческой принцессы. Не знают фейри ни любви, ни жалости к людям нашего мира, но жители Сварги для них как хрупкие драгоценности, как дети, не ведающие опасности, грозящей им из внешних миров. Только через царство мёртвых может проникнуть в Сваргу человек, так как фейри туда хода нет. Тех же, кто пытаются попасть туда, зовут некромантами. Страшным могуществом обладают эти дерзкие, не признающие над собой ничьей власти, ужас внушают они добрым людям, и изгоняют их за это из городов и селений.  Утешает лишь надежда, что познав тайну смерти, некроманты покинут наш мир навсегда.

Фердинанд, Рогнар и Марта, хоть и внимали, занятый каждый своим делом, но не понимали, конечно, ни слова из эпоса северных народов. Канцлер же уснул, не дослушав, кажется, и до середины. Камилла продолжала петь, машинально поглаживая его по волосам, просто потому, что ей было приятно сидеть вот так, практически в семейном кругу, и очень не хотелось будить своего невнимательного слушателя. Когда исполнительница замолчала, к ней подошёл Рогнар и с умилением воззрился на хозяина.

– Ишь, как ты его убаюкала, чисто младенца. Добро, а то он последние ночи спит больно беспокойно: по полночи по комнате шагает, а то и  вовсе в башню уходит.

– Всё равно придётся будить. Не оставлять же его на ночь здесь.

– Вот ещё, – прогудел Рогнар и поднял мужчину на руки, будто ребёнка.