Страница 49 из 103
– Разваливающаяся жизнь? Ри, что случилось? Ты мне ничего не говорила! Если бы я знала, то обязательно постаралась помочь. И всего этого бы не было, – Дженни в пару шагов оказалась рядом и попыталась ее обнять. Но Мэри отстранилась, слегка шатаясь, отошла к кровати, и отвернулась.
– Я оберегала тебя. Хотела держать тебя подальше от более реального и приземленного мира, в котором жила сама. Но видимо зря. Моя вина. Но исправлять я уже ничего не хочу. Оставь ключи, Дженни, и уходи. Мэри Ли в твоей жизни места больше нет.
По лицу мисс Колд заструились слезы, она вытащила из кармана ключи и, что есть сил, бросила об пол. Мэри на это не обернулась, так же, как и на звук хлопнувшей двери. Еще пара минут, и измученную девушку покинули остатки сил. Она со стоном повалилась на кровать, сжалась в комок и закрыла голову руками.
Роберт, ставший невольной причиной разрыва двух любящих людей, старался не издать ни звука. Как только он увидел гнев в глазах Мэри, стразу постарался закрыться щитом наглухо. Но сил не хватило, и ему пришлось пережить всю эту ссору вместе с ней. Больше всего на свете Хэмилтон ненавидел свои способности именно в такие моменты, когда в него практически насильно проникали чуждые ему эмоции. Он никогда не любил никого настолько, чтобы громко кричать и ругаться. Он вообще никогда никого не любил. И уж тем более так, чтобы после ссоры повалиться на кровать безжизненным мешком костей. И если бы не тихие всхлипы, Роберт бы подумал, что Мэри опять потеряла сознание. Как и в любой раз, оставаясь наедине с плачущей женщиной, он совершенно не знал, как себя вести. Исправить ее настроение сил не было, поэтому он сделал пару шагов к кровати, желая подбодрить девушку, но тут взгляд его упал на шею.
– Мэри, твоя татуировка изменилась, – ошарашено произнес он. Девушка затихла, а ее рука метнулась к рисунку. Пальцы прошлись по шее, почувствовали странное тепло, она вскочила и кинулась к зеркалу. Сам символ не изменился, зато промежуток между верхним и левым нижним витком был залит зеленым цветом. Девушке даже почудилось, что татуировка в цветном месте слегка светится. Мэри еще раз к ней прикоснулась, пальцы даже слегка обожгло и свечение прекратилось. Только зелень никуда не делась.
Девушка бросила на Роберта ничего непонимающий взгляд.
– Что произошло? Как это может быть? – озадачено прошептала она. – У твоих знакомых было так же?
Мужчина нахмурился, пытаясь вспомнить. Такие детали об облике убитых его память не сохранила, он удивился, что вообще запомнил татуировку, потому отрицательно покачал головой. Мэри заковыристо выругалась на испанском, чем вызвала у Роберта непроизвольную улыбку.
– Прости, что мне пришлось расстегнуть пуговицы. Ты задыхалась и полыхала огнем. Я хотел тебе помочь, ослабить корсет или что-нибудь еще. Вышел в ванну за влажным полотенцем для лба, а тут пришла мисс Колд. Я даже объясниться толком не успел, – голос Хэмилтона звучал очень виновато. Мэри только сейчас обратила внимание, как она неприлично выглядит, покраснела и принялась спешно застегивать пуговицы. Потом девушка раскраснелась еще больше, так как не смогла совладать с собой и уделила несколько мгновений разглядыванию его обнаженного торса.
– А что случилось с вашей рубашкой, мистер Хэмилтон? – кое-как выдавила девушка, силясь вернуть своему лицу прежний цвет.
– Не совладал с вашим краном, пока мочил полотенце, мисс, – весело ответил он и ухмыльнулся. – Если я вас смущаю, то могу накинуть на себя пиджак.
Мэри быстро кивнула и повернулась лицом к шкафу. Краем глаза она против своей воли наблюдала, как Роберт искал свой пиджак, отряхивал его и застегивал пуговицы. Этот чертов шотландец умел быть привлекательным.
– Ты что-нибудь вспомнила? – спросил мужчина, закончив с пиджаком.
Мэри немного помедлила с ответом. Перед глазами промелькнули все виденные эпизоды, и дабы убедиться, что она не сходит с ума, девушка полезла на полку за кроликом. Достала своего старого и потертого друга, по-детски прижала к себе, и ответила:
– Я вспомнила все. Но по-прежнему не знаю, что я видела. Этого кролика мне подарили родители, кажется на пятый день рождения. Я уже точно не помню. Так он был там, в видении. И мне тоже дарили его родители. Мои родители.
Мэри прижала игрушку к сердцу и убрала в шкаф. Потрогала левое предплечье и закатала рукав. Подошла к Роберту и показала порез:
– Смотри, он глубокий и свежий, но уже почти заживший. Я готова поклясться, что еще вечером той злополучной пятницы у меня его не было. Но в моих видениях, я упала в коробку с елочными игрушками. Осколки были в руках и ногах. Папа вытаскивал кусочки стекла, пел песню и залечивал ранки. И я помню, что в детстве так оно и было. Это был его талант – заживлять раны. Но он не лечил мгновенно. Только ускорял процесс. Поэтому порез еще немного болит. Потрогай! Ты ведь почувствуешь, что мне еще больно?
Роберт не ответил, но от прикосновения отказываться не стал. Провел по ее руке пальцами. Затянувшаяся рана действительно выглядела свежей, он знал это наверняка, у самого не раз были такие порезы.
– Что это значит? Где я была неделю? – Мэри выглядела крайне растерянной. Поправила рукав и принялась расхаживать по комнате. Она шевелила губами, пока размышляла, а потом вскинула голову, заглянула ему в глаза и серьезно спросила:
– Ты знаешь, что есть другие миры?
Роберт не нашелся с ответом. Мужчина был крайне далек от всего, что было связано с магией, алхимией и прочей мистикой. Свой дар воспринимал, как само собой разумеющееся, так же, как и способности всего остального населения Англии. О причинах появления этих способностей думать ему было не досуг.