Страница 33 из 43
Мэрию окружало оцепление вооруженных полицейских. А перед входом в правительственное здание, прямо перед полицейским кордоном, расположилась небольшая кучка мужчин. Их было человек 30. Они были одеты в грязные рабочие комбинезоны, а на ногах – разбитые, просящие каши, ботинки. На угрюмых исхудалых, перепачканных грязью и сажей, лицах застыла мрачная маска безразличия ко всему происходящему. Мужчины сидели прямо на земле, скрестив ноги, и молча стучали шахтерскими пластиковыми касками об асфальт городской площади. Их мрачные взгляды были устремлены на тонированные стеклянные двери мэрии.
Петров удивился, что раньше не заметил этих людей. Хотя, куда там ему было? Этот адский прыжок. Торопливый бег через площадь. Напряженное ожидание боя…
– Они как зомби, – произнес Леха. – Похожи на кучку обдолбанных наркоманов. Это и есть сепаратисты?
– Это шахтеры с Угольного Кряжа, – ответил Брюхач, сверкнув на солнце своими белыми бивнями. – Сутками безвылазно батрачат под землей, – Брюхач вздохнул. – Их можно понять. Нормы выработки в шахтах повышаются изо дня в день, а зарплату регулярно задерживают месяца на три, а иногда и на полгода. А чем им семьи свои кормить? Угольной пылью? Вот и сидят тут, почитай, аж вторые сутки. Не едят, не пьют. Только касками барабанят. Думают до мэра достучаться. – Мамонтинец сплюнул на асфальт. – Напрасно. Только подохнут тут от голода.
– Но как такое могли допустить? – Удивился Леха. – А руководство шахт? А профсоюзные комитеты по поддержке трудящихся? Ведь можно же было решить эту проблему цивилизованным способом?
– А, – махнул рукой Брюхач. – Руководство кормит людей лишь пустыми обещаниями. А профсоюзы давно на работяг махнули рукой. Сидят там одни жлобы, лишь бумажки с места на место перекладывают. Ну собрали они с рабочих тонны две справок – да так все и заглохло. Ждите, мол, разберемся. Два года уже разбираются, а толку-то никакого. – Мамонтинец театральным жестом развел руками. – Вот и остается работягам разве что к мэру обращаться. Только его администрация на письменные жалобы ничего толком не ответила. Опять – ждите. Опять – разберемся. Не вытерпели мужики. Сели позавчера прямо под окнами мэрии, да и вот, – мамонтинец кивнул головой на шахтеров. – Барабанят касками об асфальт. Своеобразный протест системе. А раз протестуют против системы, значит сепаратисты. Тут же всю полицию в ружье, военных пригнали. Да ты сам посмотри, – Брюхач показал пальцем на верхние темные окна небоскребов. Петров задрал голову вверх.
– Там чуть ли не в каждом окне пулеметная турель, – пояснил мамонтинец. – На крышах примыкающих к площади домов засели снайперы. Не дай бог этим бастующим бедолагам хоть на миллиметр двинуться к мэрии – тут такое месиво начнется! Потому и стоите вы тут, чтобы других граждан на площадь не пускать.Их ведь всех в суматохе без разбору положат,если начнёться заварушка. А потом иди, разберись, кто был сепаратистом, а кто нет, – Брюхач снял фуражку и вытер выступивший на лбу пот синим платочком.
– Вы слишком осведомлены об этих событиях, – осторожно начал Леха.
– Думаешь, я тоже сепаратист? Ха-ха, – засмеялся мамонтинец. – Я такой же простой работяга, как и эти шахтеры. Только форма у меня синяя, а у них она черная. Порой я частенько выпиваю в баре с кем-нибудь из шахтеров. Оттого и знаю, что у них в шахтах творится. А то, что я мыслю иначе, нежели мои коллеги, – Брюхач одел фуражку. – Так то лишь мои мысли. Я имею право так думать и высказывать свои мысли вслух.
– Вы правы, – согласился с последней фразой мамонтийца Петров. – Но вы выставляете Федерацию просто каким-то монстром. Федерация всегда служила и служит народу. Все ее законы направлены на то, чтобы цивилизованно решать самые разнообразные проблемы. Чтобы каждый, понимаете, каждый гражданин, даже на самой захудалой планете, был счастлив!
Брюхач недоуменно уставился на Петрова, растерянно хлопая глазами. А большие уши мамонтийца хлопали в такт его моргающим глазам.
– Ты с какой планеты свалился? – Удивленно спросил джива Брюхач.
– С Земли, – честно признался Леха.
– Тогда все ясно, – усмехнулся мамонтинец. – Может, у вас на Земле и решили бы все по-другому, и законы у вас для народа. Да только Крокус, сынок, это не Земля. Здесь всевидящее око Федерации либо дремлет, либо глядит все время не туда.
– Разве закон не одинаков для всех? – Начал было Леха, но Брюхач тут же его оборвал.
– Одинаков лишь по бумагам, – сказал он. – А на деле все обстоит совсем по-другому. Пойми, миром правят деньги, сынок. У кого их больше, тот и прав. Тот и власть имеет. А для таких людей любой закон не писан, он для них как детский лепет. Они сами себе закон и являются законом для других.
Петров растерянно молчал. Его обуревали самые разнообразные мысли, но он не решался их высказывать вслух.
– Да не грузись ты так, сынок, – Брюхач похлопал джива по плечу. – Поживешь с мое – сам все узнаешь. Может быть, я и не прав.
Мамонтинец, не прощаясь, развернулся и пошел в сторону ПБМ. Там его коллеги откуда-то притащили огромный алюминиевый бак. Один из полицейских приподнял крышку, и по округе распространился ароматный запах горячей пшенной каши. Курсанты дружно повернули головы в сторону полицейской полевой кухни. У Петрова от манящего запаха засосало под ложечкой. Этот запах тут же выветрил из Лехиной головы все мысли о народном счастье. Сейчас Алексей ощущал только одно. Голод.
К истекающему слюной взводу подошла Соня.
– Есть хотите, орлы? – Спросила она, наверняка уже зная ответ.
– Да!!! – Завопили курсанты.
– Завтракать, а заодно и обедать, будем по отделениям, – сказала Блэйд. – Хозяин ресторана «Белый единорог», – Соня показала на стеклянные двери ресторанчика, над которым красовалась деревянная вывеска в форме скачущего белого единорога. – Любезно предоставил нам свое помещение. Одно отделение питается, два других стоят на посту и ждут своей очереди. Вопросы есть?
Курсанты остервенело замотали головами.
– Если вопросов нет, кхм… – Соня кашлянула. – Первое отделение справа по одному в ресторан шагом марш!
Через мгновение первого отделения на проспекте уже не было. Зато сквозь прозрачные широкие окна можно было наблюдать довольные рожи курсантов, уплетающих за обе щеки двойные порции котлет, макарон и целые кастрюли горячих щей. Минут через 20 солдаты лениво выползали из ресторана, до разрыва пупка набив едой свои желудки. Места за круглыми столиками в ресторане тут же заняли бойцы второго отделения. И снова из распахнутых дверей ресторана на улицу вырывалось то противное чавканье, то веселый гомон, то грохот падающей посуды.
Наконец пришла пора заправляться третьему отделению. Петров вошел в распахнутые двери «Белого единорога». Вместе с ним в ресторан вошла Соня.
Внутри ресторан был искусно отделан под пещерный грот. На стенах светились приятным голубоватым светом круглые светильники. Впереди, напротив входа, располагалась стойка бара, за которой сейчас не было бармена. Вдоль стен у широких окон стояли длинные ряды круглых столиков с пластмассовыми белыми стульями. Откуда-то доносилась тихая спокойная музыка. Но все же главной достопримечательностью ресторана был потолок. Вернее то, что потолком казалось. Потолок ресторана был стеклянным и представлял из себя дно гигантского аквариума, установленного на несущие стены помещения. Петровы было непонятно, как строители смогли сотворить такое, ведь над рестораном располагались еще 6 этажей жилого дома, но зрелище это было просто неповторимым! В аквариуме плавали стаи сотен разноцветных рыбок. Свет светильников играл на их чешуе, создавая под потолком иллюзию мерцающих разноцветных звезд. В сумерках это наверняка было очень красивым зрелищем.