Страница 28 из 43
Новобранцы оказались в широком холле, стены которого были увешаны огромными зеркалами, а пол покрывали цветные керамические плитки. Справа от входа располагался гардероб, всегда пустующий в жаркие летние месяцы. Сейчас на Крокусе было только начало июля.
Пока курсанты глазели по сторонам, к офицерам подкатила робот-медсестра. Это механическое существо было похоже на оживший металлический шкаф с крючковатыми руками-манипуляторами. Передняя панель робота светилась огоньками цветных кнопочек. «Вверху» панели находился стеклянный экран, а под ним располагалась небольшая дверца с нарисованным на ней красным крестом и надписью «Аптечка». В основании «шкафа» торчали четыре маленьких колесика, на которых робот, собственно, и передвигался.
Робот повернулся всем своим прямоугольным телом к Соне. Его стеклянный экран загорелся синим светом.
– Цель вашего прибытия? – Донесся приятный женский голос из встроенного в робота микрофона.
– Процедура бармидола, – ответила Блэйд.
– Прошу следовать за мной, – произнесла робот-медсестра, взмахнув своими манипуляторами. Она развернулась на своих колесиках и, жутко поскрипывая, покатила в длинный соседний коридор.
Петров нервно передернулся от неприятного скрипа. Похоже, что эту железяку давно не смазывали. Алексей улыбнулся, припоминая свой последний визит к стоматологу. Там, в обычной земной поликлинике, было намного уютнее, нежели здесь – в крокусианской военной медсанчасти. И пациентов там встречали самые настоящие живые медсестры. Правда, само лечение, как впрочем во всех больницах и поликлиниках Федерации, проводили роботы. Но это были самые современные модели, внешне ничем не отличающиеся от людей. Тот же живой взгляд; человеческий голос, без металлического акцента, обычно характерного для киборгов; то же тепло человеческого тела. Их единственной отличительной чертой была ювелирная точность работы и еле уловимый холодный блеск в глазах.
Алексей покачал головой, вспоминая свой прилет на Шантарк. Даже там были живые медсестры, а тут – какие-то механические чудовища. Позже джив узнал, что эти допотопные механизмы были специально введены в персонал медсанчасти. Для сохранности порядка. Так как в голову солдата не должны были приходить посторонние мысли, отвлекающие его от несения воинской службы. А потому представителям женского пола было запрещено появляться в части. Поэтому коллектив военной базы был исключительно мужской, а там, где была необходима легкая женская рука, ее заменяли крючковатые манипуляторы роботов. Причем роботов самых странных форм – ничем не похожих на человеческие тела. Ведь ничто, с точки зрения командования, не должно было напоминать солдатам соблазнительные женские прелести.
Правда, природа все равно брала свое. Солдаты, уходившие в увольнение на несколько суток, наверстывали упущенное в крокусианских городках. Таких вояк частенько доставлял на базу военный патруль, вытаскивая обалдевших от счастья солдат из какого-нибудь ночного притона. В конце концов командование части приняло решение о применении сеансов трансмуции. Это была довольно-таки неприятная процедура, стирающая из подсознания солдата проявления любых чувств и возвращая их только после окончания срока службы. Результат превзошел все ожидания. Солдаты превратились в послушное пушечное мямо. Отсутствие чувств делало их первоклассными машинами убийств. И хотя в своем умственном развитии солдаты стали похожи на дебилов, командование было ими довольно.
Тем временем курсанты подошли к белой деревянной двери, табличка на которой гласила: «Процедурная».
– Слушай меня, новобранцы! – Заорал Гадко на весь коридор. – Каждый заходит в кабинет по-одному, принимает свою дозу бармидола и ждет остальных на улице!
– После уколов зайди в соседний кабинет, – раздался шепот Блэйд. Петров обернулся и увидел стоявшую рядом с ним Соню. Девушка кивнула Леха на соседнюю зеленую дверь. Алексей молча кивнул. Девушка вошла в указанный кабинет и закрыла за собой зеленую дверь.
–… Затем в столовую, на ужин, – продолжал орать Гадко. – После общее построение на площади, вечерняя поверка и в 2200 отбой! Распорядок вечера ясен? Тогда жду всех на улице!
Подпол затопал прочь. А в процедурную первым вошел Гриша Лаптев – командир первого взвода. Это был двухметровый здоровенный бугай, обладавший недюжинной силой. Говорят, что он руками подковы гнул – недаром же он безвылазно качался в спортзале и постоянно занимал призовые места по метанию чугунного молота. Впрочем, говорили, что из того же чугуна сделана его голова. Как-то в уличной драке Лаптеву заехали по макушке тяжеленным железнодорожным рельсом. Рельс сломался пополам, но черепная коробка Гришки чудом выдержала удар. Ни сотрясения мозга, ни внутреннего кровоизлияния – ничего. Только остался длинный шрам во всю голову Гришки в том месте, где рельс сорвал лоскут кожи. С тех пор Лаптев всегда брился наголо, показывая всем свой шрам, служивший устрашением для его врагов и показателем храбрости для представительниц женского пола.
Теперь этот здоровяк пинком распахнул дверь процедурной и ворвался в кабинет, дико вращая маленькими серыми глазами. Дверь за его спиной захлопнулась, а через минуту из процедурной донесся жуткий вопль вперемешку с самыми гнусными ругательствами. Через секунду выбежал Лаптев, мимоходом натягивая на себя штаны. Вся рота открыла рты.
– Че пялитесь на меня, уроды? – Проверещал Гриша, застегивая ремень. Один из курсантов показал ему на квадратное зеркальце, висящее на стене коридора. Гриша взглянул в зеркало, и его глаза поползли на лоб от изумления.
– Ёкарный бабай, – только и смог произнести он, увидев в зеркале свое отражение. Кожа Лаптева позеленела и, как свежий огурец, покрылась мелкими пупырышками.
– Что за хрень? – Прошептал Гришка, тупо разглядывая в зеркале свою зеленую прыщавую физиономию. Курсанты молчали. Они не знали ответа.
Бойцы первого и второго взвода, приняв свою дозу бармидола – сбросив после уколов свои вздутые животы, но позеленев как огурцы, – строились в шеренгу на улице, а в процедурную стали входить курсанты четвертого взвода. По брошенному жребию между взводными командирами (такими же курсантами, только с лычками на погонах), третий взвод попадал в приемную последним.
Наконец дошла очередь и до Петрова. Леха вошел в приемную, закрыв за собой белую дверь. То, что джив увидел в кабинете, повергло его в глубокий шок. Слева от входа, рядом со стеной, стояла железная кушетка, справа – располагался длинный медицинский столик с какими-то банками и склянками. На его поверхности, устланной белой клеенкой, лежали ряды жутких медицинских инструментов: какие-то крючки, ножи, скальпели, зажимы, хирургические дисковые вибропилы, молотки, клещи самых разнообразных форм и размеров. Весь этот садистский арсенал жутко блестел в свете желтой неоновой лампы. Но главным кошмарным антуражем этого кабинета был врач. Он был похож на огромный пылесос с двумя парами рук-манипуляторов, заканчивающихся вращающимися патронами с торчавшими из них дюжиной длинных игл. Голова этого робота представляла собой металлический человекообразный череп с вмонтированными в глазницы настоящими человеческими глазами. Зрелище было жуткое. Петров содрогнулся, когда робот уставился на него немигающим взглядом.
– Че зенки вылупил? – Щелкнув челюстью, пробасил врач. – Снимай штаны и ложись на кушетку, курсант!
Леха расстегнул брючный ремень и, спустив штаны, уселся на белый мягкий матрас. Пружины дружно скрипнули под его весом.
– Ложись задницей вверх, идиот, – пробасил робот, подкатываясь к кровати поближе. Алексей неохотно лег на свой пухлый живот. Робот как-то жутковато скрипнул и воткнул в Лехины ягодицы все девять иголок разом.