Страница 27 из 43
Пирогов осторожно потыкал пухленьким указательным пальцем в свой живот, а потом вдруг захохотал так, что у Петрова заложило уши. Его дикий смех подхватили остальные курсанты. Новобранцы катались по траве как колобки и, хохоча, показывали пальцем друг на друга. А между ними бегал дико вопящий Гадко, пытавшийся собственноручно поставить курсантов на ноги.
– Двадцать уколов бармидола вам обеспечено! – Зло проверещал подпол, когда рота все-таки смогла подняться на ноги. – Каждому собственноручно вколю в задницу! За мной, шагом марш!
Курсанты, охая и покачиваясь с боку на бок, как детские игрушки-неваляшки, тяжело зашагали за подполом.
Идти пришлось долго. Да и рота двигалась довольно медленно. Каждые 20 минут кто-нибудь из курсантов обязательно покидал строй, чтобы отлить в стороне излишек жидкости из мочевого пузыря. В это время рота останавливалась, и новобранцы, под громкие матюкания Гадко, терпеливо ждали своего товарища. Петров сам бегал в сторонку уже раз 5, но к его великому ужасу раздувшийся живот не уменьшался ни на миллиметр. Кажется, своей дозы бармидола Алексею было не избежать. В принципе, так оно и вышло.
Рота добралась до военной базы лишь к вечеру. Пройдя за периметр силового щита (единственной защиты от ночных хищников), курсанты оказались на территории военной базы.
Помимо силового щита воинскую часть окружала высокая, метров в тридцать, стальная стена, увенчанная дюжиной сторожевых башенок, из бойниц которых торчали стволы артиллерийских турелей. За стеной располагались казармы, медсанчасть и шикарное административное здание, больше похожее на особняк миллионера, выполненный в древнем готическом стиле. Как потом выяснилось, это была личная резиденция начальника части. А весь штаб и штабные службы располагались в одноэтажном приземистом строении, почему-то очень смахивавшем на свинарник. К каждому зданию вели аккуратные асфальтовые дорожки, вдоль которых красовались величественные крокусианские клены с пышной голубоватой листвой.
Одна дорожка, петляя между деревьями, пролегала через всю территорию базы и приводила к деревянному сарайчику, внутри которого было установлено два десятка деревянных колод. Это был местный туалет. Гадить за углом казармы или в придорожных кустах солдатам было строго запрещено. Нарушителя строго наказывали – вплоть до электрического стула. И поэтому тамошним воякам приходилось частенько совершать марш-бросок через всю воинскую часть, чтобы справиться по нужде. Конечно, в части был еще один туалет. Он располагался в особняке начальника части. Но туда, естественно, посторонним вход был запрещен.
Рота промаршировала через всю воинскую часть и остановилась около спортивной площадки. Там курсантов поджидали их товарищи из третьего отделения, а вместе с ними толпился весь личный состав воинской части. Парней, стороживших глайдер, доставила в лагерь спасательная бригада. Но вместо халявного ожидания роты им досталась тяжелая работа. Они разбирали завалы шлака на спортивной площадке и строили лагерь для своих товарищей. В результате турник, брусья и футбольные ворота оказались на свалке, их место заняли белые брезентовые палатки для каждого взвода, высокий флагшток и просторный зеленый шатер для офицеров. А всю площадку, поросшую густой зеленой травой, теперь накрывал аккуратный деревянный настил из струганных дубовых досок.
На этой деревянной площади, перед палатками, и выстроилась рота в две шеренги. В центре площади стояли Гадко, два офицера с кафедры, начальник части и… Соня. На девушке был новенький серый китель с блестевшими на плечах серебряными лейтенантскими погонами, на ногах – начищенные до блеска черные сапоги и, вместо положенной юбки, аккуратно отглаженные серые военные брюки. Блэйд удивленно смотрела то на Петрова, то на его выпирающий живот. В ее темно-голубых глазах читался немой вопрос. В ответ Алексей лишь растерянно пожал плечами – мол, не знаю, как такое могло получиться.
– Рота, смирно! Равнение на середину! – Проорал Гадко. Рота вытянулась по струнке, ровно настолько, насколько позволяли выпирающие животы, а подполковник бравым строевым шагом протопал к начальнику части. Он чеканил шаг так, что под подошвами его сапог трескались дубовые доски.
– Товарищ генерал, для проведения внепланового смотра рота построена! – Оттараторил Гадко. Внепланового смотра? Петров мысленно почесал затылок – что бы это могло значить?
Генерал, огромный как пивоваренная бочка, деловито кашлянул и лениво пробежал маленькими зелеными глазками по роте застывших курсантов. На его пухлом маслянистом лице застыла умиротворенная улыбка.
– Эка вас, братцы, раздуло, – после минутного молчания произнес генерал. – Хо-хо-хо! – Захохотал он так, что подпрыгнула его белая фуражка с огромной кокардой серебряной восьмиконечной звезды. Как по команде тут же загоготала вся воинская часть. Этот безудержный хохот длился несколько минут.
– Довольно, – воздев руку, произнес успокоившийся генерал. Военные тут же смолкли. А генерал, нахмурив свои лощеные черные брови, скомандовал:
– Здравствуйте, товарищи курсанты!
– Давай, орлы! – Шикнул курсантам подскочивший к роте Гадко. – Так, как я вас учил!
– Здравия желаем, ваше высокоблагородие! – Отчеканили хором курсанты.
– Поздравляю вас с прибытием в мою воинскую часть! – Говоря это, генерал сделал ударение на слове «мою». Вероятно, таким образом он хотел подчеркнуть собственную важность и значимость.
– Ура! Ура! Ура! – Троекратно прогорланила рота.
– Браво, браво, – заулыбался генерал. – Какие молодчики, однако, учатся у вас на кафедре, подполковник. Бравые ребята.
– Это лучшие из лучших, ваше высокоблагородие, – отдав честь, отчеканил Гадко.
– Что ж, подполковник, – произнес генерал, поправив свою белую фуражку. – Ваших бойскаутов ждет медсанчасть. Лейтенант Блэйд сопроводит вас.
Соня учтиво кивнула Гадко.
– Хотя к вам, подполковник, у меня есть пара конфиденциальных вопросов по поводу Федерального бюджета «полевых сборов», – продолжил генерал.
– Думаю, мы сможем обсудить это, товарищ генерал, – ответил Гадко, забыв при этом про напыщенные фразы «ваше высокоблагородие». – Желательно в несколько уединенном месте в связи с повышенной секретностью сведений, – добавил он.
– Да, да, – несколько замялся генерал. – Конечно. Думаю, мы смогли бы встретиться за ужином. Кхм… Ну что же, до свидания, товарищи курсанты! – Это уже обращалось к роте.
– До свидания, ваше высокоблагородие! – надрывая глотки, проорала рота.
Генерал, в окружении своей штабной свиты, покинул площадь. Два офицера кафедры, прибывшие на Крокус вместе с курсантами, сели в транспортник и укатили к местному космодрому. Им предстояло вернуться на Землю. Толпа зевак тоже разбрелась по своим делам, и на площади осталась лишь рота курсантов, да Гадко с Соней.
– Ну что, зелень лупоглазая, настало время принимать бармидол, – зловеще заулыбался подпол. – И, клянусь богом, вы запомните эти минуты до конца своих дней! Ха-ха-ха!
Курсанты хмуро молчали.
– Рота! Направо! – Скомандовал Гадко. – За мной, шагом марш!
Курсанты тяжело затопали вслед за подполковником. Рядом с Гадко шагала Соня. Оба о чем-то беседовали друг с другом. Петров шел в самом хвосте колонны и изредка видел мелькавшую впереди серую пилотку Сони и широкополую фуражку Гадко. Сквозь топанье кирзовых сапог до него доносился их еле различимый разговор. О чем разговаривал с Соней Гадко, Лехе разобрать не удалось.
Рота подошла к двухэтажному кирпичному строению с полукруглой железной крышей. Это была медсанчасть, стеклянные двери которой автоматически распахнулись, впуская курсантов внутрь здания.