Страница 8 из 48
– Здесь нет ни одного красивого мужчины. Господи, как вы живёте? Как вы живёте? А я сбежала от мамки и бабки. Хочу остроты, хочу событий. Послушайте, здесь есть события?
Я вспомнила кружок «Умелые руки» и подтвердила: – ещё какие события!
– Правда! – она встрепенулась, – знаешь, мое кредо: хочу событий. Не стимула – стимул это суета, хочу событий!
Синякин через дверь громко крикнул: Норкина, к шефу!
Галина стремительно поправила высокую причёску.
– Как говорил Суворов: трудно в ученье, легко в бою. Она бесшумно прошла в кабинет на высоких туфельках с электрической лампочкой, оставляя тонкие светлые полосы на полу.
– Подумаешь, птица. Магеллан ей ручку целует, шеф командировку выписывает, а вдруг она потерпит фиаско?
– Напрасно, напрасно, – сказал Синякин, – она ничего. Она девочка с надломом. Люблю девочек с надломом.
Синякин заметив, что Стелуца померкла, поцеловал её в правое плечо.
– Стеллочка, я не могу сказать тебе на земле «люблю». Мне нужен возвышенный воздух. На луне, пожалуйста. Мы будем ходить с тобой по луне и говорить: ах, опять этот земной свет.
Стелуца улыбнулась, но.., тут впорхнули французские туфельки с электрической лампочкой.
– Еду в колхоз «Суворова». Рейд по детским яслям, – сказала Галина.
На трассе уже сияла наша голубая «победа», и Сеня усердно протирал капот. Вошёл, легко насвистывая, шеф, крикнул в окно:
– Сеня, ты нужен!
– Как шофёр?
Андрей Федорович погрозил ему кулаком.
– Повезёшь новую сотрудницу в колхоз «Суворова». Заправься.
– С утра ещё заправился, – ответил тот.
Сеня надраил голубую подругу, три раза просигналил, и Галина отсалютовала нам. Шеф, давая ей последние указания, пошёл провожать к машине – что значит красивая женщина. Синякин стукнул в окно:
– Сеня, бдительность!
Сеня королём сидел в машине, готовый ринуться на всех парах.
Шеф распахнул дверцу «победы». Галина, однако, не спешила. Она наклонилась к шефу, сказала слово, – к сожалению, из-за расстояния оно не было уловлено всеми наблюдавшими через окно. Шеф полез в карман, и, встряхивая коробок спичек, поднёс девушке огонек. Держа сигарету в руке, она легко опустила свои ножки на бордовый коврик и незаметно поправила шов капрона правой рукой.
– Женщина должна роскошно сесть с сигаретой в автомобиль и тут же, подоткнув подол, пойти мыть пол, – философствовал Синякин.
Голубая «победа», сигналя и оставляя после себя клубы пыли, развернулась в сторону колхоза «Суворова». Шеф, растревоженный, вероятно, цветением красных маков на обочинах дорог, постоял ешё на трассе и свернул на путь полиграфкомбината. Заглянул Магеллан, что бы предупредить Синякина – сколько строк оставить для статьи о табаководстве.
– Девочки, слыхали новость?
– Какую новость? – воскликнули все разом.
– Вчера в парткоме было собрание табаководов, секретарь спросил: что вы, товарищи табаководы, сделали по поднятию производительности труда на табаке, табаководы ответили: мы бросили курить.
Магеллан вытянул папиросу из пачки «Север», лежащей на синякинском столе. Прошёл в свой кабинет, записал на обрывке бумаги осенившую его внезапно мысль и спрятал в грудной карман костюма. Костюм на Магеллане был тёмно-серый в крапинку, с разрезиком на спине и жилеткой с подкладкой из чёрного шёлка.
– Новый костюм? – спросил Синякин.
– Да где там, уж третий год.
– Хорошо носишь, выходит!
– Не ношу, а одеваю!
Магеллан присел, выкурил папиросу, хотя с тех пор, как мы сошлись на газетном поприще только и разговору, что он бросает курить и носит с собой ментоловые леденцы. Кинул окурок к печке, придавил горящий конец, посмотрел на часы.
– Девочки, может, пора заглянуть к «Борису?» И поэты не живут святым воздухом.
Стелла Федоровна подкрасила губки, перебросила через плечо сумочку небесного цвета. Синякин с листа набора прочитал: «Сумерки. На развилке двух дорог дул сильный порывистый ветер.» «Светало. И вот зарокотали на полях моторы.» «Вечерело». Девочки посмеялись, защёлкнули дверь, спрятали ключ под бак с водой и поспешили в пельменную утолить голод. Минуты через три заискрились горячие мететеи с красными солёными помидорами, зелёным горошком и мелко посыпанным молодым луком, два по сто граммов и три чая из трав. Сашка принёс ещё чистый стакан, разлил мне и Стелуце сто граммов пополам.