Страница 9 из 48
Стелуца неожиданно пришла к выводу.
– Люди боятся открыть свои чувства. Они хранят их под семью запорами, как змей Горыныч душу... Я когда преподавала в техникуме французский язык. во время одного шестого вопроса коллега всё говорил под пьяную лавочку: «Эх, потанцевать бы, потанцевать», – и целовал ручку и пытался поджениться. А потом стал избегать меня. Я набралась храбрости и спросила: «Ну, берёшь замуж?» А он те...те…те.., я тогда выпил лишнее. Я ему посоветовала прочитать рассказ Мопассана «Дебют».
– Стеллочка, оставь свой подкожный юмор. Попей чайку с молочком и закуси яблочком с червячком, – Синякин помешал ложкой сахар, отпил пару глотков и сморщился:
– Брандахлыст, а не чай. Рейд надо провернуть. Мы расплатились и пошли трудиться. На трассе уже голубела «победа». Сашка свернул в полиграфкомбинат, а мы в контору. Галина сидела за синякиным столом и курила.
– Председатель, здоровенный мужик, – сказала она, – такие плечи и взгляд дремучий, приглашал в гости на воскресенье… Но я устала. Сеня вытряс, пока довёз. Я хочу выспаться.
На меня легла почётная миссия отвести красивую женщину в гостиницу.
– Как ты думаешь, – спросила она небрежно, – ехать мне к нему в воскресенье? Нет, я боюсь к нему ехать, ещё мной овладеет – он крутой. А мужчины не любят, когда их водят по краю пропасти.., я вот хочу их водить.
В гостинице же мест не было. Я позвонила шефу, шеф в партком, и в результате долгих переговоров Галину поселили в комнату на двоих. Зато воды в гостинице не оказалось. Галина очень расстроилась.
– Чем я смою ресницы. Если я не накрашусь, я страх.
Вздохнув, взяла графин, прошла через чёрный ход гостиницы, нашла колонку, наполнила графин холодной, резко отдающей хлоркой, водой. Галина, увидев графин, полный воды, стала обнимать меня.
– Когда я училась в университете, меня любил парень, – говорила она, смывая ресницы, – он, собака, становился на колени и чуть руки не лизал. Типичная юношеская, первая, страстная, чистая любовь. А он уже так никого не будет любить, и меня так никто не будет любить. В нём не было моей струнки. Я люблю у парня щетину, а у него персиковый пушок на губе, курить не умеет, возьмёт сигарету и пых...пых.., как паровоз дым пускает, а потом кашляет. Бабак, папаша, говорит: выходи за него замуж, а то по рукам пойдёшь. Бабак кладезь мудрости, он за толщу событий уловит, что чем кончится. Однако кто-то внушил парню прочитать Монтескьё «Персидские письма». Там есть мысль: сделайте же ради самих себя то, чего вы не хотели делать ради меня.
Галина вытерла ресницы полотенцем, разыскала в сумке складную вешалку, сбросила с себя шёлковую чёрную кофту в белых горохах, как снег по чёрному полю, и, набросив на вешалку, привесила на угол двери.
– Нравится моя блузка? Это мне тётка сшила на госэкзамены. В такой обнове все парни меня замечают. Приехала я в колхоз «Суворова», председатель увидел и пас, а была бы я в ситцевом платьице, думаешь, заметил? Что значит тряпка на теле женщины. У меня в жизни такой план: сначала дашь себя заметить парню, а потом уже период игноризации. А он: «Ах, почему она была тогда такой, а сейчас такой». Она взяла со стола зеркальце, кусочком ваты начала протиратъ глаза.
– Я, наверное, страх буду в старости. Тонкий рот, большой нос и мешки под глазами... У меня типичное папино настроение лица. Хочешь посмотреть нас вместе?
Галина из кармана сумки вынула карточку, где была снята с отцом.
– Правда, похожи? Он циник и пессимист. Одна моя знакомая сказала, что у моего папы порочный взгляд.
– Нет, красивый папа.
– Мой папа юморист. Но у него мрачный юмор. Сидим с ним в кафе, я говорю: «смотри, папуля, люстры какие грязные». Он: «ничего, не волнуйся, к маю их почистят, они и заблестят».
Я включила свет, за окном повисло отражение лампы волшебника Эдисона. Если украсть слово из лексикона Магеллана – уже «Вечерело».
Галина вышла проводить меня на трассу.
– Событий хочу, а председатель в моём аспекте. Как ты думаешь, ехать к нему в гости?.. Что за век, какой жестокий век! Вот я молодая, остроумная женщина не могу просто посидеть с мужчиной. Да он должен быть доволен, что сидит в моем обществе. Нет, я не поеду к нему – он овладеет мной.
Трасса была пуста. Прогромыхали два самосвала с белыми от гашёной извести кузовами, но и те свернули в «Межколхозстрой».
– Ну, скажи, как быть женщиной необычной? Чтоб войти в дверь ,как свежий ветерок, а не так, пришла на кривых ногах и ушла, – Галина вздыхала.
– Ну, скажи, кто выходит замуж за дипломатов? Кто? Надо быть или с происхождением, папа-«волга»-дача, или быть в обществе экстазом. Нет, всё-таки меня интересует, кто выходит замуж за дипломатов. А вот я, молодая, красивая, остроумная женщина должна прозябать в невежестве. Где справедливость. Как хочется событий. Событи-и-й! Мама говорит: подожди, будет толк. А я не вижу толка. Она познакомила меня с одним инженером. Ему тридцать лет, хочет ехать в Норильск. Но он нудный. Говорит: «Здравствуй, друг мой». Если мы поедем вдвоем в Норильск, нам сразу дадут комнату. Слушай, а может поехать в Норильск? Я ему скажу: это твой угол, это мой, каждый пусть будет хозяином.